Я не могла сидеть спокойно, комкала пеньюар и слабо двигалась. Уже чувствовала на шее жадные поцелуи… или просто водила по ней второй рукой?
Эстелла звонко втянула воздух, и я открыла глаза. Клетес мял ее грудь, иногда замирал и тер пальцами соски, а она выгибалась, стонала, гладила то его руки, то бедра. Их терпение кончалось, и я наконец засмущалась. Перед глазами еще стоял образ таинственного жениха, он казался невероятно соблазнительным, и это пугало. Почему вдруг он, а не Аделф?
Клетес развернул к себе Эстеллу и жадно поцеловал, беспорядочно мелькали руки, они обнимались и явно забыли о намерении что-то демонстрировать. Стало стыдно за свои мысли и ветреность, поэтому я поспешила уйти.
Глава 11
Было ужасно стыдно, как я могла мечтать о безликом человеке вместо Аделфа? Утром не хотелось вставать с кровати, чтобы не встречать новые искушения. Меня предупредили, что жених приедет вечером, оттого хотелось еще и провалиться сквозь землю. Встречи не будет, пусть Делия запирает меня в подвале или бьет розгами, все равно не пойду.
— Останешься здесь, и что? — говорила Эстелла, сидя на моей кровати. — Если его действительно прислал опекун, разве он отступится так просто? Может и Делии пожаловаться, чтобы тебя наказали.
Под одеялом ее слова звучали тихо и глухо, напоминая голос разума. Было противно признавать, но Эстелла говорила правду. Нельзя вечно сидеть в комнате, а незнакомец мог рассказать что-то важное об опекуне.
— Вдруг все не так плохо? — говорила Эстелл. — Неужели у тебя не было поклонников? Подумай, кто мог забрать твои вещи и приехать сюда?
Поклонников не было, только Аделф. Я была скромной невинной девочкой, а когда переехала в замок, опекун запрещал видеться даже с подругами — вряд ли кто-то увидел меня на приеме и безумно влюбился.
— Верония? — протянула Эстелла и подняла одеяло.
Взгляд упал на соседнюю кровать, где сидела Верена и расчёсывала волосы. Я цокнула языком и посмотрела на Эстеллу, а та виновата скривила губы. После отъезда Люции полукровка стала молчаливым призраком, и мы частенько забывали о ней. Последнее время меня мало волновало, что о метаниях расскажут Делии — надежды рушились, и их место занимало безразличие.
— Думаешь, твой опекун велит своему сподручному жениться на тебе, чтобы позабавиться? — спросила Эстелла. — Очень сомневаюсь.
Она еще долго говорила и убедила меня, что стоило поговорить с незнакомцем. Стыдно признаваться, но мне еще и хотелось увидеть его, послушать мягкий голос и полюбоваться на плавные движения. Разлука с Аделфом причиняла почти физическую боль, но в сердце появилось новое, теплое чувство, хоть и слабое.
Не знаю, это Эстелла поговорила с матерью, или ее взволновало бегство, но Делия вызвала меня к себе. Она долго рассказывала, что не стоит делать выводов, не узнав жениха, что заботится о своих девочках и не отдаст меня безумцу. Спорить не имело смысла, меня в любом случае отправят к нему, если не сбежать, а идти было некуда.
Я чувствовала себя безвольной идиоткой, пока собиралась вечером на встречу. Хотелось найти повод для возражений, ругани и споров. Это гордость не пускала, ее нужно было преодолеть и действовать спокойно, но злость так и лезла. Я огрызалась на шутки Эстеллы, а она только улыбалась и понимающе кивала. К нам она не присоединится, и с женихом мы будем вдвоем, от чего становилось жутковато.
— Помни, что я тебе говорила, — напутствовала Эстелла, — заманивай его взглядом, направляй фантазии, и сумеешь вытянуть больше, чем он собирался рассказывать.
Я едва не скривилась, это казалось страшно унизительно, но она была права.
— Надень, это очень красиво, — раздался звонкий голосок.
Я подпрыгнула от неожиданности. Это Верена протягивала мне платье и улыбалась — она так редко говорила, что не удавалось привыкнуть к резкому голосу.
— О, еще одна красавица ожила. — Эстелла обняла ее за плечо. — Если так пойдет и дальше, скоро мы и тебя проводим за ворота.
Верена потихоньку привыкала и смирялась со своим положением, но улыбалась все равно грустно. Она выбрала для меня светло-розовое платье с рукавами-фонариками, юбка тянулась только до колен, а ноги закрывало нижнее белое платье. Эстелла одолжила розовую ленту и завязала ее вокруг запястья. Девушки накрутили мои волосы, и образ получился на редкость нежным — жених этого и хотел.
Я убеждала себя, что не собиралась ему нравиться, просто это будет полезно и он что-нибудь расскажет. Мне не было до него дела. Вспомнилась фраза Эстеллы, которую она сказала в тайной комнате: «Вы и есть шлюхи». Возможно, она права, и я просто непостоянная женщина? От этой мысли стало легче — если я такая плохая, то незачем корить себя.