Это как вредная привычка, которая стала рутиной его жизни и ни капельки не тревожит. Для Максима не происходит ничего нового, но для меня раскрылся другой мир, жестокий. Никогда в жизни не думала, что бывает так тяжело постоять за себя и свое достоинство.
— Все запомнила? — десятый раз спрашивает Андрей, обеспокоенно меня рассматривая. — Нет, я не могу тебя отпустить! — качает он головой, и прикрывает глаза ладонью. — Вдруг что-то пойдет не так? Меня не будет рядом… — брат повторяется в своей неуверенности и я, улыбнувшись, крепко его обнимаю.
— Ну разве я настолько беззащитная? Мы обдумали все тонкости, тебе не о чем переживать, — еще крепче обнимаю брата, и ощущаю, как он отвечает мне взаимной нежностью, прикрывая глаза, успокаивая свои нервы.
Поддерживая брата, я поддерживаю в первую очередь саму себя.
Вообще-то, я не была рада тому, что придется справляться с Гордеевым одной. Так как за нами пристально наблюдают, Андрею необходимо оставаться дома и не вызывать подозрения. Единственная связь — подслушка через микронаушник на леске и несколько крохотных камер на вещах.
Пришлось отыскать джинсы и сменить обычную пуговицу на кругленькую камеру. Смотрелось очень хорошо, почти незаметно. Самые крохотные, которые больше напоминали игрушечные пуговки расположились на очках, и парочка на сумке. Еще одна осталась на всякий случай в кармане джинсов, а в сумке чувствительный диктофон, если что-то случится со звуком камер.
Брат с Артемом будут видеть меня и слышать на расстоянии, пока я буду в центральном парке, а это не так уж и близко.
Центральный парк — идея Андрея, так как там всегда очень много людей. То самое безопасное место для обычного, на первый взгляд, разговора с Господином Гордеевым. Я же не настолько отчаянная идиотка, которая пойдет в логово этого изверга?
— Мне уже нужно бежать. Не хочу, чтобы роботы в черных костюмах начали терроризировать наш дом, — отклоняюсь от брата и сразу оказываюсь в объятиях Артема.
— Прошу только одно — обойдись без авантюр, — шепчет друг на ухо.
— Спасибо, — благодарю за поддержку и подхватив сумочку с очками, выхожу в подъезд.
Мое сердце почти выпрыгивает из груди. Успокаиваю себя тем, что в сумочке есть перцовый баллончик, он в любом случае даст фору в несколько минут…
Повторяю, как мантру у себя в голове, что все под контролем, не говоря ни слова — ребята слышат меня, а лишний раз их волновать не хочется. Во дворе сажусь в свою машину, боковым зрением примечая иномарку за пышными деревьями в конце улицы. Внедорожник Бугатти только у охраны Гордеева, и он следует за мной до парка.
Совершенно спокойно выхожу и направляюсь через сквер к фонтану, где практически всегда людно. Тяжело не заметить Игната, семенящего в такую жару по парку в строгом черном костюме, держа возле уха телефон, скорее всего, докладывая своему Господину о моем перемещении.
Покупаю шариковое мороженое, чтобы не выглядеть больной идиоткой, сидящей на лавочке, и рассматривающая детей. Взгляд озабоченных мамочек многократно прожигает меня до костей, принимая меня за потенциальную угрозу. Пришлось достать телефон и уткнуться в черный экран. Мне бессмысленно заглядывать в интернет, все равно ничего хорошего там не обнаружу.
— Вы любите провоцировать, Ярослава, — тень загородила солнечный свет, и я подняла глаза. Игнат пытливо смотрит на меня, сложив руки за спиной. — Либо вы бесстрашная женщина, либо самая настоящая тупица, — мужчина сузил глаза.
— Я никого не провоцирую, — говорю вполне спокойно, но голос начинает предательски дрожать, пока я осматриваюсь, убеждаясь, что поблизости не притаился Максим. — Я только не доверяю Господину Гордееву, чтобы безрассудно попасть в заточение бетонных стен со взбешенным зверем наедине.
— И кто же его довел до такой ярости? — мужчина меня укорял, и даже оказался недоволен моим поведением, хмуря густые брови.
— Обвините меня в жажде быть избитой и изнасилованной? — еще немного и начну ненавидеть мужчину, несмотря на то, что он был со мной предельно спокоен, осмотрительный и учтивый. Да, я не вняла советы Игната, но черт возьми, они нужны той женщине, которая осмелится укротить это животное, подверженное повышенной агрессии с чрезмерной мстительной жестокостью.
Не желаю, чтобы он ко мне прикасался, даже дышать с ним одним воздухом нужно предельно осторожно. Смотреть в глаза, наполненные жажды боли и безумного вожделения совершенно, невозможно. Господин Гордеев как взрывчатая смесь ядерного реактора, которая в одно мгновенье уничтожает все живое на сотни и тысячи километров. Он уничтожит и меня, задавит, сломит, но заставит быть малышкой у себя под боком для спуска своей свежей спермы.