Он касается губами моей шеи, царапая мое голое плечо своей легкой щетиной, вызывая мой тихое сбитое дыхание.
— Обычно я не спрашиваю разрешение, — нашлась я с ответом, ощущая, как медленно Максим расстегивает молнию платья, оголяя мою спину до пояса.
— Мне нравится, что ты ходишь с оголенной грудью под одеждой. Предполагаю, ты можешь меня удивить своим сексуальным темпераментом, — он отпускает мои волосы, и аккуратно, почти меня не касаясь, тянет платье за бретельки вниз, но я ловлю легкую ткань на груди.
— Нас же могут увидеть, — шепчу я, и хотела бы повернуться к нему лицом, как Гордеев сделал большой шаг, припечатав меня в холодное стекло. Я едва успела поставить руки перед своим лицом, чтобы не вписаться в окно своим носом. Удивленно выдыхаю, ощутив, как Максим намеренно вдавливает меня в стекло, практически исполняя свое желание.
— Ты дурманишь меня, — говорит Максим. — Соблазнительная. Надо было с самого начала заняться чем-то более стоящим, — я ощущаю, как его рука задирает подол платья наверх, и я взволновавшись от своего положения, поддалась назад, чего он мне не позволил сделать. Неужели он возьмет меня… Здесь? Прямо вот так, перед всем городом?
И хоть во мне засел ужас, внизу все полыхнуло новой острой вспышкой. Такой несдержанной, что я с не присущим мне смущением почувствовала обильную влагу… И не я одна! Гордеев опустил свою ладонь прямо между ног, слабо сжав едва только не вибрирующий от желания клитор.
— Максим, — тяжело выговариваю я, ощущая его вес, который не позволяет глубоко вдохнуть, и с дрожью ощущая его коварные пальцы, которые лишь дразнятся, поглаживая и собирая влажность. Свои ладони опускаю на его бедра, которые слишком тесно контактируют с моей задницей, и на мое изумление, я не хочу выбираться из этих тисков.
— Господин Максим Викторович, — исправляет он меня с насмешкой, перехватывая мои руки, крепко удерживая их за моей спиной. — Но для тебя сегодня можно, как угодно.
Гордеев сбавляет обороты, сделав шаг назад, притянув меня к себе.
— Расскажи мне, как ты любишь… — шепчет он на ухо, и ему удается снять с меня платье, которое спадает до бедер. — У меня еще не было журналисток, — усмехается Максим, щекотливым жестом поднимая руку до моей груди, обхватывая ее нежным прикосновением.
— Освободи мои руки, и я все покажу, — он отпускает мои запястья, целуя обнаженное плечо. Я же перехватываю его ладонь с груди, поднимаю на свою шею, заставив его сжать меня. — Сильней.
— Мне нравятся твои пристрастия, Ярослава, — довольно говорит Гордеев, сдергивая мое платье на пол. — И туфли твои тоже мне нравятся. Не снимай их сегодня. Повернись ко мне, сладенькая…
Смущение давно обожгло мое лицо яркой вспышкой. Я оборачиваюсь, несколько напряженно улыбнувшись, положив руку на грудь Гордеева, всматриваясь в лицо мужчины, которое опаляет жаркое красное солнце. Он такой… Очаровательный, мужественный и… Черт, просто дьявольски сексуален!
— Господин Гордеев, мне не терпится перейти непосредственно к практике. К такой глубокой и всепоглощающей, как вы обещали, — говорю я, едва касаясь губами его губ. — И я не против сегодня побыть очень плохой девочкой.
— Насколько плохой? — интересуется Максим, обхватывая руками мои бедра, и наступает, заставляя двигаться к тому дивану, на котором я около получаса сгорала от смущения.
— Настолько, что Господин Гордеев может позволить себе наказать меня за плохое поведение, — усмехнулась я, поглядев на немного недоверчивый прищур мужчины, который всего в одно мгновенье развернул меня и наклонил на спинку мягкого дивана, приподнимая мои бедра так высоко, что я перестала касаться туфлями пола.
— С большим удовольствием, Ярослава, — почти прорычал Максим, пока я поудобней решаю устроиться на этом диване в подобном положении, с восхищением ощущая, как он расстегивает свой ремень.
Упираюсь руками в сидение дивана, сгибая ноги в коленках, обхватывая в подобном положении бедра мужчины. Это чертовски сексуально, поэтому, наверное, я начинаю забываться от возбуждения… Зато я громко вскрикиваю, когда ладонь Максима Викторовича громко шлепает меня по ягодице с характерной для мужчины силой.
Такой резкий напор сбивает мои руки, заставляя приложится щекой к дивану и протянуть ладошку к пылающей заднице, выгибаясь в спине. Но я так и не смогла потереть место удара, когда Гордеев перехватил мое запястье.