— Ярослава, ты очень плохо себя ведешь… — прошептал он на ухо, жестко провожая к кровати. — Но, чтобы быть плохой девочкой, сначала нужно получить мое разрешение.
— Мерзкий ты ублюдок, — процедила я, пытаясь вырваться, — ненавижу тебя!
— Как же ты меня заводишь, — Максим реагирует совсем не так, как я рассчитывала. Может быть, он злится, но возбужденный член упирается мне в задницу с недвусмысленным желанием. Толкает меня на кровать, сразу прижимая сверху, оседлав мои бедра. — Меня еще никто не смел называть мерзким ублюдком, — смеется он, перехватывая мои запястья, не давая возможности выцарапать ему глаза. — Но к твоему сожалению я таковым и явлюсь.
— Я не буду лежать смирно! — предупреждаю его, вырываясь и извиваясь, но этим заставляю его лишь рассмеяться.
— Едва не забыл… Ты же хотела поэкспериментировать, — говорит он, — хорошо, что я все подготовил заранее, не так ли? Я очень внимателен к тебе, девочка, — Максим отпускает мои руки, но сильно сжимает коленями талию, не давая возможности вырваться. Гордеев дотягивается до прикроватной полочки, стянув с нее наручники.
— Пошел ты, — недоуменно фыркнула я, всего каких-то пару мгновений пряча руки, но как бы я ни пыталась сражаться, металл обхватывает одно мое запястье. Максим с большим трудом подтягивает меня к изголовью, перекидывая цепочку через извилистую резьбу, фиксируя второе запястье.
Меня прошибает озноб, и я не понимаю, отчего больше: от страха, от отвращения или от всего сразу. Максим дергает майку вверх, поднимая ее до шеи, мгновенно обнажая мою грудь.
Гордеев хмурит брови.
— Отлично. Он еще и пялился на то, что принадлежит мне, — рычит мужчина. — Ничего. Я сделаю так, что ты больше ни на кого не захочешь смотреть, — он мне угрожает прямым текстом, опуская свой рот на мои губы… Я кусаюсь в ответ, стараясь сделать больно, и не дать ему поводов возбудиться.
Его это раздражает, и взгляд становится очень острым, опасным.
— Не прикасайся ко мне. Я не хочу тебя, ясно? Не хочу, ты меня пугаешь! — не могу определиться с собственными эмоциями, не то хочется плакать и забиться в угол, не то кричать и сопротивляться до последнего.
— Захочешь, — убеждает меня Максим, запуская руку мне в шорты, минуя белье, грубо прикасаясь к клитору, одновременно с этим наклоняясь вперед, обхватывая губами вершину груди, больно прикусывая. Я, выгибаясь, зашипела. Он злится, натирает меня, пытаясь возбудить, кусает чувствительную грудь, будто в отместку и грязно ругается. — Захочешь! — он отрывается от меня, тяжело дыша.
Не сразу понимаю, что именно его привело в ярость… Он разгневанно смотрит на пальцы, которыми трогал меня снизу. Оказывается, я слишком сухая, и его это искренне оскорбляет. Гордеев соскакивает с кровати и уходит.
Я пытаюсь подергать наручники, которые больно режут запястья. Поморщившись, перестаю шевелиться, обдумывая то, что происходит. Максим шумит на кухне, потом возвращается в комнату и идет в ванную, перерывая полочки и тумбы. Возвращается с обычным на вид стаканом воды.
Мужчина садится рядом, и приподнимая мой затылок, подносит стакан к моим губам.
— Пей, — приказывает он, но я упрямо поджимаю губы, отворачиваясь. Что он задумал?
— Если не выпьешь сама, я зажму тебе нос и вылью это в твою глотку насильно, — спокойно говорит он, заставляя его ненавидеть, когда покорно выпиваю полстакана воды с привкусом какой-то странной мяты.
Максим смотрит на меня долго и так… По-собственнически.
Его отвлекает телефонный звонок. Гордеев отвечает на вызов, не сводя с меня взгляда. Скалится и поднимается на ноги.
— Вот значит, как, — загадочно усмехается Максим, поглядев на меня. — Соколовский решил поиграть в полицейского… Пришло время навестить его и по-мужски поговорить о сестренке, — говорит он, отвечая кому-то в телефоне и поставив меня в известность, что он собирается делать. — Хорошо, я спущусь через минуту.
Гордеев подходит ближе, буквально облизывая взглядом мою обнаженную и красную от его укусов грудь.
— Пожалуй, у меня появились неотложные дела… Это даже к лучшему, ты наконец-то поймешь, что я не тот человек, кому ты можешь отказывать. Несколько часов наказания тебе пойдет только на пользу. А когда вернусь, буду наслаждаться тобой, пока ты не свалишься от бессилия, — он игриво улыбается, подмигивая. — И да, тебя отпустит только через сутки, поэтому не думай о том, что все закончится быстро.
Я озлобленно провожаю его взглядом, слыша, как он запирает спальню и уходит.