По мере их приближения я присаживаюсь ниже. Вижу, как один из мужчин проходит достаточно далеко, чтобы меня не заметить. Оказываюсь за его спиной так, что, если он хоть один раз обернется, сразу меня заметит, как и услышит любое передвижение.
Второй подбирается совсем близко, практически впритык к дереву, может нас разделяет три шага, а, может, и десять. В любом случае он слишком близко, и от страха быть найденной, передвигаюсь за деревом, пытаясь скрыть себя за ним по мере приближения преследователя. Обхожу дерево…
Нечто хрустит под ногами. Свет направлен на дерево, его тень падает на меня. Наступила на шишку, их здесь полно. Мужчина не шевелится, пытается прислушаться, и я не шевелюсь, пытаясь не выдать себя.
— Вот она! — кричит мужчина, который был дальше, но очень не вовремя обернулся на заминку второго. Пока один стоит и пытается одуматься, а второй уже побежал, я снова кинулась в бег, теперь оказываясь слишком легкой и видимой мишенью для своих гонителей.
Они освещают лес яркими фонарями, и это становится для меня самым неудачным фактором, когда мужчины бегут, а свет мельтешит. Они дезориентируют меня в темноте своими фонарями.
В самые последние моменты обнаруживаю перед собой деревья, выставляя руки, прищуриваясь, двигаясь почти на ощупь. Чем ближе они за моей спиной, тем хуже я начинаю ориентироваться.
Я спотыкаюсь через корень дерева, покатившись по влажной прохладной земле с надрывным визгом и особо острой болью в лодыжке. Последние силы отнимает нещадная боль и страх, когда на меня наводят свет, заставляя отвернуться и зажмуриться.
Постепенно подтягиваются другие, охраняя меня, как сторожевые псы. Только Игнат отличается от других мужчин присаживаясь и осматривая мою ногу. На прямой взгляд не отвечает, он кажется совершенно равнодушными ко мне при Господине Гордееве и других мужчин.
— Набегалась? — раздается ехидный вопрос за спиной. Я не отвечаю, только больше напрягаясь из-за его близкого передвижения за моей неприкрытой спиной. — Игнат, — призывает он своего телохранителя.
— Обычный вывих, через несколько часов пройдет, — отчитывается мужчина, при этом помогая мне встать на ноги. Когда подходит Гордеев, тут же хочется вернуться на землю, и притвориться мертвой, только чтобы он ко мне больше не прикасался.
Игнат отходит в сторону, а я с опаской поворачиваюсь к Максиму. Он изучающе смотрит на меня в непрямом свете нескольких фонарей охраны, я и замечаю, как ежесекундно им овладевает ярость. В полутьме он выглядит настоящим бесноватым убийцей.
Я не застаю момента, когда Гордеев поднимает руку, и его мужская ладонь оставляет звонкую пощечину на моей правой щеке. Это было так громко, что в ушах зазвенело. От неожиданности я не успела испугаться, как и не почувствовала боль.
Ощущаю, как к щеке начинает приливаться кровь, и она становится горячей.
Меня захлестывает такое сильное впечатление, что я не шевелюсь. Никто и никогда не поднимал на меня руку. Весьма строгий отец ни разу не стегал ремнем, несмотря на мое своенравие с самого раннего детства. Ни единого подзатыльника за всю жизнь, как бы сильно не портачила. Меня воспитывали словами, но, похоже, Господин Гордеев решил внести свою лепту, и научить быть послушной весьма жестоким способом.
Пощечина равна унижению, которое я воспринимаю слишком буквально, с ненавистью, трепетом и горячими слезами.
— Не смей от меня сбегать, — холодно говорит он, когда я опускаю голову, пытаясь овладеть собой. Но как бы сильно ни старалась, слезы льются тихой рекой, губы дрожат, а в ушах до сих пор звучание хлесткой пощечины. — Не слышу ответа.
Смотрю на него с ненавистью.
— Такого больше не повторится, — и путь голос звучит твердо от бушующих во мне эмоций, но я сама себе не верю.
Я никогда не останусь подле этого чудовища.
— Когда повторится, ты об этом очень пожалеешь, Ярослава, — предупреждение звучит угрожающе. Он хочет вселить в меня страх перед ним, но именно сейчас ненависть перекрывает все остальные чувства.
Ненависть помогает почувствовать бесстрашие. Оно горит внутри, разрывает грудь и придает тихую надежду. Бесстрашие душит во мне безропотную лань, что я тщательно скрываю эти эмоции от внимательного взгляда Гордеева, снова опуская голову и глаза вниз, глядя себе под ноги.