Доротея бросила на него предостерегающий взгляд, призывая вести себя прилично.
— Можно и так и так, — с улыбкой ответила Кэтрин и отчего-то смутилась.
Нежный румянец залил щеки, высокие скулы и немного вздернутый нос. Он слишком хорошо помнил черты ее лица и почему-то испытал облегчение оттого, что Кэтрин не легла под нож пластического хирурга в погоне за голливудским стандартом красоты.
«А зачем ей меняться, когда она и так само совершенство», — пронеслось у него в голове.
Он крепко сжал челюсти в попытке отогнать крамольную мысль.
— Для меня ты Кэтрин.
— Рада тебя видеть.
Неужели она искренна или это просто дань вежливости? Он заметил ужас, промелькнувший в ее глазах, когда он вошел в кухню. А сейчас ему показалось, что ее взгляд выражает сожаление и… любопытство.
Наверное, она захотела воочию убедиться, в кого он превратился. Таблоиды никого не щадят, да и сестре много чего про него известно. А они с Кэтрин лучшие подруги.
Краем глаза он заметил, как Доротея красноречиво повела бровями, призывая его к вежливости, и коротко кивнул.
— Надеюсь, путешествие на остров оставило хорошее впечатление?
Вот. Это вежливо. Это благоразумно.
— Да… спасибо. — Она сделала шаг навстречу, и он едва сдержался, чтобы не отшатнуться. А когда Кэтрин подняла руки в явной попытке его обнять, он резко развернулся, пробормотав:
— Я покажу тебе дом, — и без оглядки ринулся вперед.
Не нужны ему эти телячьи нежности. Он не хотел, чтобы она видела его вблизи. На фоне ее совершенной красоты он будет выглядеть настоящим чудовищем.
— Эй, Аларик, притормози, — раздалось за его спиной.
Но он и не подумал подчиниться. Он слышал ее торопливые шаги, но упорно продолжал свой забег. Его бесил ее американский выговор, приобретенный в Голливуде. Пусть она не изменила внешность, но наверняка за десять лет жизни в Америке изменилась внутренне.
Хочет ли он выяснить это?
Нет.
Означает ли это, что ему все равно?
Честно говоря, нет. Но проявление заботы и внимания означает наличие чувств, а он давным-давно запретил себе чувства и эмоции. Он не заслуживает того, чтобы заботиться о близких, как не заслуживает и того, чтобы заботу проявляли о нем.
Он вообще не должен был соглашаться на этот сумасшедший визит. Нужно было отказать Фло и не поддаваться на ее эмоциональный шантаж.
Фло. Его младшая сестричка, которая вечно сует нос не в свое дело. Она знает о его слабости, знает, как надавить и вырвать у него согласие. Кэтрин всегда была его ахиллесовой пятой. И как ни убеждал себя Аларик, что все в прошлом и не его дело спасать Кэтрин, он не смог отказать Фло.
Интересно, а что Фло рассказывала Кэтрин о нем все эти годы? Он прекрасно знал, что сестра думает о его образе жизни, и был согласен с ней, когда она пару лет назад обозвала его животным после того, как от отказался приехать домой, узнав о страшном диагнозе матери. Но он не мог заставить себя вернуться, потому что не потерпел бы сочувствия и жалости от тех, кого любил и кто знал его прежним — успешным, сильным и непобедимым.
Однако в прошлом месяце, когда Фло обратилась к нему с отчаянной просьбой приютить на острове Кэтрин, пока разразившийся в прессе скандал не убил ее морально и физически, он сдался.
Шумиха была поднята желтой прессой в связи с бурным расставанием Китти Уайлд с Люком Уокером, не меньшей голливудской знаменитостью, чем она сама, и ее партнером по фильмам и по жизни. Этот актер был всем, кем Аларик никогда не был и не смог бы стать.
Он показал рукой направо.
— Здесь столовая, — буркнул он, удивляясь, что проснувшаяся зависть не лишила его дара речи.
— Очень симпатично, — послышался за его спиной голос Кэтрин, но он и не подумал обернуться.
— Окна выходят на веранду с прекрасным видом. Я часто здесь обедаю.
Но ты можешь выбрать себе любое место для еды.
Он пошел дальше, надеясь, что она поняла его намек. Ему не хотелось делить с ней трапезы. Аларик так и видел негодующий взгляд Доротеи, услышь она его реплику.
— Аларик?
Кэтрин явно за ним не поспевала, но он упрямо не сбавлял ход.
— Слева мой кабинет, который тебе не нужен. Далее идет спортивный зал. Там есть разные современные тренажеры. Если в чем не разберешься, спроси у Марселя или Андреаса.
— А почему не у тебя? Ты разве не можешь…
Он на мгновение обернулся той стороной лица, на которой не было видно шрама, и обронил:
— Я бы предпочел, чтобы тебе помогали они.