Доун ускорила шаг, когда они начали подниматься по широкой лестнице на второй этаж.
— Надо поторопиться. Надень обтягивающее красное платье, причешись, подушись и приготовься убедить моего брата в том, как он будет гордиться тем, что его жилище декорировала единственная и неповторимая Аманда Беннинг.
— Ты не планировала заниматься рекламой?
— Ой, я не показала тебе апартаменты Ника!
— Все в порядке. — Аманда похлопала по карману своих шелковых брюк. — Я положу фотоаппарат в вечернюю сумочку.
— Нет, не надо. — Доун театрально вздрогнула, открыв дверь в свои комнаты. — Если Ник увидит, что ты фотографируешь, он сочтет тебя шпионом из газеты. — Она усмехнулась и провела ребром ладони по горлу. — Поэтому быстренько прими душ и оденься, а потом осмотришь его апартаменты.
— По-моему, это плохая идея, — быстро сказала Аманда. — А вдруг шейх меня застукает?
— Нет. Ники обещал приехать вовремя, но он всегда опаздывает. Он ненавидит вечеринки, публичные выступления, повышенное внимание. Он будет по максимуму оттягивать свой приезд. Я приду к тебе, как только превращусь в великолепное, желанное существо.
Аманда помолчала, потом кивнула:
— Договорились.
Двадцать минут спустя Аманда остановилась у двери в апартаменты шейха. Если бы кто-нибудь измерил ее пульс прямо сейчас, то, вероятно, занес бы результат в книгу рекордов Гиннеса.
Не каждый день она пробиралась в мужскую спальню, чтобы фотографировать и делать записи. В спальню человека, который требовал, чтобы люди обращались к нему как к богу.
Интуиция приказывала ей бежать. Необходимость заработать приказывала ей перестать трусить. Ей понадобится всего десять минут.
Она нервно пригладила рукой короткие светло-золотистые волосы, обрамлявшие ее лицо, вынула маленький цифровой фотоаппарат из вечерней сумочки и постучала в дверь.
— Шейх Рашид?
Ответа не последовало. На просторах пентхауса слышались только обрывки музыки в стиле барокко из библиотеки внизу.
Аманда расправила плечи, открыла дверь и вошла в апартаменты.
Доун сказала, будто ее брат не менял обстановку в пентхаусе, однако эти комнаты были оформлены так, что можно было сразу догадаться: здесь живет шейх.
Стены были обтянуты светло-голубым шелком. Мебель была отделана атласным палисандром, а высокие окна оставлены без украшений, из них открывался вид на Центральный парк. Персидскому ковру было не меньше ста лет. На низком столике был открытый ноутбук.
Аманда начала фотографировать. Она работала быстро, в ее мозгу мелькали образы шейха. Она представляла его в этих апартаментах — рослого, худощавого, мускулистого, чопорного и высокомерного.
Затем она увидела на стене картину маслом и подошла к ней. На картине был Николас аль-Рашид, одетый в пустынные белые одежды с золотой отделкой. Он сидел верхом на белом коне, который выглядел таким же дикарем, как и он сам. Одна его рука держала поводья, другая лежала на изгибе седла.
Казалось, его серебристые глаза смотрят прямо на нее.
Аманда попятилась.
— Какого черта ты делаешь в моей спальне?
Маленький фотоаппарат выпал из руки Аманды. С бешено колотящимся сердцем она обернулась и увидела в дверях Льва Пустыни и наследника императорского трона Квидара.
На этот раз на нем был темно-серый костюм, белая рубашка и темно-красный галстук. Он был одет как половина мужчин Манхэттена, но его было легко представить в развевающейся мантии и головном уборе посреди пустыни.
Он стоял, расставив ноги и положив руки на бедра, словно владел миром. Аманда приказала себе успокоиться.
В ту ночь много лет назад этот мужчина застал ее врасплох, но такого больше не повторится. Ей уже не восемнадцать, и она научилась обращаться с суровыми мужчинами, которые считали себя властелинами мира. С такими как ее отец, отчим и бывший муж.
— Ты оглохла, женщина? Я задал вопрос.
Аманда наклонилась, взяла фотоаппарат и сунула его в вышитую бисером вечернюю сумочку.
— Я услышала вас, — вежливо сказала она. — Просто вы напугали меня, шейх Рашид. — Она вздохнула и протянула ему руку. — Я Аманда Беннинг.
— И что? — Он демонстративно игнорировал ее руку.
— Разве ваша сестра не рассказывала вам обо мне?
— Нет.
Аманда вежливо улыбнулась:
— Ну, она пригласила меня сюда сегодня вечером.
— И это дает тебе право проникать в мою спальню?
— Я не проникала. — Она продолжала улыбаться. — Я думаю, будет лучше, если Доун все объяснит.
Холодная улыбка появилась на его губах.