Вздыхает Алексей Михайлович, откладывает челобитье Ордин-Нащокина на потом. Берёт следующее дело, приготовленное Дементием Башмаковым, а это дело Лигарида{13}.
— Уж скоро вечерня! — нашёл выход Алексей Михайлович. — Я собирался в Даниловой монастыре молиться.
Дементий не смотрит на государя.
— Жулик он, митрополит газский. Архимандрита Христофора разбойничьи ограбил. Вещи Христофоровы, ворованные, у него в келье найдены.
— Нехорошо, — согласился Алексей Михайлович. — Я и сам знаю. Мздоимец, с купцов иноземных берёт за покровительство. На руку нечист. — Поглядел на Дементия просительно. — Без него с Никоном не управиться. Мелетия подождём[15].
— Приедет ли? — усмехнулся дьяк.
У Алексея Михайловича уши покраснели, будто своровал.
Нечистое дело.
Лигарид с Мелетием одного рода — иудеи, совесть что у того, что у другого кривая. Лигарид лжёт, обирает, попрошайничает, Мелетий — лжёт, крадёт и мошенничает. По обоим кнут плачет. В келье Лигарида нашли вещи ограбленного архимандрита Христофора. Мелетий попался на подделке подписи патриарха Никона. Мало того, печать патриаршью изготовил.
Безобразно корыстны. Лигарид бил челом: газская епархия три года из-за его отлучки не платила дани турецкому султану и податей — патриарху иерусалимскому. Насчитал долга тысячу семьсот ефимков, а когда его пожаловали, снова бил челом, просил серебро поменять на золото.
Дали восемьсот пятьдесят червонцев. Тут он и разохотился. Выклянчил карету, лошадей, упряжь. Умолил освободить греческих купцов от таможенной пошлины, эти купцы-де его «племянники». С «племянников» пошлины не взяли, разница пошла в карман просителя. Доискался разрешения соболями торговать. Дело поставил на широкую ногу, московских купцов теснил. Ничего, терпели: нужный государю человек.
По совету Лигарида иеродьякон Мелетий повёз письма великого государя к восточным патриархам. Имел и устный наказ: что бы ни попросили, обещай, лишь бы согласились в Москву ехать, совершить суд над патриархом Никоном. На подъём константинопольскому патриарху повёз Мелетий четыреста червонцев, остальным патриархам — иерусалимскому, антиохийскому, александрийскому — по триста, столько же Паисию, бывшему главе Константинопольской церкви, да тридцать пар соболей для раздачи разным чинам, на дорогу шестьсот ефимков. С такими деньгами Мелетий и впрямь мог исчезнуть.
— Может, и не надует, — сказал Башмакову Алексей Михайлович не особенно твёрдо, и оба засопели, что царь, что тайный дьяк.
В эту тяжкую минуту в дверь стукнули, на пороге объявился Афанасий Иванович Матюшкин, двоюродный братец государя, великий ловчий, друг детства.
— Я с известием, — сказал Матюшкин, видя расстроенные лица, и, предвкушая перемену в настроении, расцвёл улыбкой. — Патриарх Нектарий едет.
— Иерусалимский! — вскричал, как родился, Алексей Михайлович.
— Иерусалимский... Вроде бы через Грузию.
— Он у молдавского господаря был, — возразил Дементий.
— Говорили, едет через Грузию.
— А кто говорил?
— За птицами я посылал сокольника Ярыжкина в Терскую землю. Монахи ему говорили.
— Проверить бы надо, — сказал Дементий.
— Проверяльщик! — вспыхнул государь. — Встречать нужно патриарха, вот что. Сей же миг сыскать умного скорого человека, пусть едут в Севск к боярину Петру Васильевичу Шереметеву, а от Шереметева к гетману Брюховецкому... Из Грузии ли, из Ясс — мимо земли Войска Запорожского не проедет.
Большая суматоха поднялась в Тайном приказе. Большая, да не бестолковая. В тот же день отбыл в Севск подьячий Порфирий Оловянников, человек совсем ещё молодой, но грамотный, памятливый и на глаз цепкий.
12
Всякий злак и плод, коли не менять семян и деревьев, в конце концов вырождается. Так и в делах государственных.
За Богданом Хмельницким — Юрко Хмельницкий, за Юрко — Выговский, за Выговским — Тетеря. Родственники. В считаные годы докатилось колесо судьбы до слуг Богдановых, до Ивана Мартыновича Брюховецкого{14}.
Власть слуги — власть обезьяны. Копия, но мерзкая. Слуга знает столько же, сколько господин, умеет столько же. Но господин слова и дела свои почитает непрегрешимыми, у слуги даже одежда его новёхонькая исполнена сомнения. А Иван-то Мартынович был лысый! Гетман без оселедца!
15