Машу обдало жаркой волной страха и смущения, когда она вспомнила бегство из гостиной в кухню. Он был сильный – мускулы на руках так и перекатывались. И он прижимал ее к себе, словно она была для него самым дорогим, что есть на свете, и в его объятиях было так… спокойно.
Фу! Маша даже скривилась. Несколько дней назад она клялась, что больше не посмотрит ни на одного мужчину, и вот – уже все позабыто. И предательство, и позор, а мысли ее кружат вокруг жильца, который прячется от полиции.
Но если он и в самом деле ранен?
- Эй! Вы там? – позвала Маша.
Ей никто не ответил, и она, поколебавшись, поднялась на две ступеньки.
- Эй! У вас все в порядке? Я могу подняться? – снова позвала она, и снова в ответ было молчанье.
Замирая при каждом шаге, Маша поднялась на второй этаж. Из широкого коридора вправо и влево вели по две комнаты. По очереди подергав дверные ручки, Маша обнаружила, что три двери заперты, но последняя открылась.
- Я вхожу, - предупредила Маша на всякий случай, но ей никто не ответил
Комната, в которой она оказалась, больше походила на свалку – неубранная постель, самодельные гантели – одна возле окна, вторая возле кровати, носки вперемешку с книгами на полу, на стульях и столе. Ничего общего с прекрасной обстановкой первого этажа. Допотопная этажерка, деревянные обшарпанные стулья, стены без обоев, черно-белые фотографии в старых рамках. Маша подняла одну из книг. Это был учебник по криминалистике, изданный еще в 1969 году, под редактурой Зырянова М.И. Она положила книгу на стол, и подошла к стене, чтобы рассмотреть фотографии. Снимков было мало. На одном – солдаты красной армии, шесть человек. Пятеро сидят в ряд, в касках и с автоматами, шестой смотрит в объектив через плечо, держа каску в руках. Маша сразу узнала это решительное, волевое лицо. Тот самый мужчина, который спас ее ночью. Нет, конечно же, не тот самый, но очень похожий. Только волосы острижены коротко. На двух других снимках была миловидная девушка в черном платье с белой кружевной манишкой в стиле 30-х годов прошлого века. Девушка улыбалась ласково и немного застенчиво, перебросив на грудь толстую светлую косу.
На противоположной стене висел китель с медалями. Погоны были с двумя полосками и тремя большими звездами, расположенными треугольником. Маша плохо разбиралась в званиях, да и в медалях – не больше. Оставив фотографии, она подошла к кителю, коснувшись наград кончиками пальцев. Серая медаль с изображением танка и самолетов, красной эмалью выведена надпись «За отвагу», медаль «За оборону Сталинграда», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», золотистая медаль с профилем Сталина и выпуклой надписью «Наше дело правое, мы победили», медаль с пятиконечной красной звездой, и медаль с профилем Ленина, орден в виде звезды на фоне серебряных лучей, и нагрудный знак – золотистый восьмиугольник с надписью на украинском «Заслуженному деятелю науки и техники УССР». На кителе не было ни единой пылинки, в отличие от полок, стола и комода. Похоже, тут хозяин комнаты проявил несвойственную ему аккуратность.
- Что ты здесь забыла? – раздался голос позади.
Маша обернулась, задев китель. Медали жалобно звякнули, словно пожаловались. На пороге стоял вчерашний спаситель – такой же дикий и встрепанный, в мешковатых штанах и рубашке навыпуск. Мужчина застегивал ее на ходу. Маше показалось, что между распахнувшихся полочек рубашки что-то блеснуло молочным приглушенным светом.
- Тебе же сказали, что нельзя подниматься на второй этаж, - мужчина прошелся прямо по осколкам к окну, отдернул занавеску, рассматривая поврежденные стекла, и застегнул рубашку до самой верхней пуговки.
- Вы порежетесь, - сказала Маша.
Он не ответил и достал из кармана сотовый. Маленький, дешевый сотовый, который можно купить за шестьсот рублей. Держа телефон в вытянутой руке, неуклюже ткнул указательным пальцам по кнопкам, и поднес к уху.
- Алёшенька? – заговорил он, не обращая на Машу внимания. – Мать твою, мне весь дом разнесли, а тебя нет!.. Быстро, быстро сюда!.. Нет, она тоже здесь была… - тут он оглянулся на Машу и через плечо указал большим пальцем на дверь. – И сейчас здесь… Нет, не пострадала… Нет… А ты что хочешь?.. Чтобы я ее убил и съел, как нежелательного свидетеля?.. Ага, она вкусная. Наверняка.