- Душечка! Ты понятия не имеешь, какая у него голова!
- Он приехал отдохнуть…
- Какой отдых, если рядом люди мрут, как мухи? Вобщем, я тебя попросил – а там решай, как знаешь. Но все-таки попробуй уговорить его доброе дело сделать. С того, кому много дано, и спрос больше.
Разговор со стариком профессором не давал Маше покоя. Приехав утром в дом на Лесной, она невольно прислушалась – не раздадутся ли шаги Зырянова на втором этаже? Но в доме было тихо, лишь ветер колыхал белоснежные занавески.
Ближе к обеду, когда Маша уже думала сделать перерыв, позвонил Стас.
- Машук, - начал он без приветствий и вступлений. – Будь добра, скажи своему профессору, что нам очень нужна его помощь. А еще лучше – передай ему телефон, я сам ему все скажу.
- Что случилось, Стас?
- Маш, передай ему телефон?
- О чем ты хочешь поговорить с ним? – Маша невольно поднялась со стула и прошла к выходу из библиотеки, но тут опомнилась. – Он ведь уже дал вам ответ.
- Маш!
- Это… как-то связано с парными самоубийствами? – голос Маши дрогнул.
- Ты откуда знаешь? – буркнул Стас недовольно.
- Неважно. Я перезвоню, - Маша отключила связь, но телефон тут же зазвенел снова – Стас проявил настойчивость. Маша отключила звук и бросила телефон на диван. Поколебавшись, она медленно поднялась по лестнице на второй этаж. Здесь все было так же, как во время первого посещения – все двери заперты, она открыта, и там – страшный бардак, а Зырянова не было.
Кусая губы, Маша спустилась и остановилась в прихожей. Куда Зырянов мог уйти?
Но ведь Алёшенька запрещал не только подниматься на второй этаж, но и спускаться к реке…
Ноги сами понесли по тропинке, через заросли черемухи и сирени туда, откуда слышался рокот быстрой таежной реки.
- Игорь Михайлович, - позвала Маша несмело, отводя в стороны ветки.
Она прошла шагов двадцать, и заросли черемух закончились, и теперь по обе стороны тянулись в небо кедры и сосны. На нескольких деревьях кора была содрана, свежие задиры тянулись с высоты около трех метров – глубокие, параллельные, а кое-где кора была вырвала кусками. Засмотревшись на деревья, Маша не заметила, что тропинка закончилась, оборвавшись резко, будто ее обрезали огромным ножом. Внезапно кроны кедров оказались под ногами, и где-то далеко внизу ослепительной синевой плеснула река.
Маша отчаянно завизжала, в одно мгновение представив, как летит вниз, ударяясь о ветки и стволы, и падает на камни, расшибаясь в лепешку.
Но крепкая рука очень неуважительно схватила девушку за шиворот, и вернула на тропинку.
Сердце стучало, как сумасшедшее.
Маша отступила от края и натолкнулась на кого-то, кто стоял позади нее.
- Спасибо, Игорь Михайлович, - еле выговорила она, даже не оглядываясь догадавшись, кто спас ее от падения,
- Меня затылком увидела, а обрыв под ногами не заметила? – спросил он, дыша ей в самое ухо. – Ты спятила, что ли? Алёшенька же сказал сюда не ходить.
- Звонили из полиции, - ответила Маша, не спеша отстраняться от Зырянова.
Удивительное чувство – стоять на краю обрыва, чувствуя спиной горячее мужское тело, обжигающее даже сквозь одежду, в то время, как тебя обнимают за талию - обнимают крепко, словно поймав в капкан.
Зырянов молчал, ожидая, по-видимому, ответа, и Маша продолжила:
- Следователь хотел поговорить с вами. Почему вы не хотите им помочь?
- У каждого своя работа, пусть делают свою.
Он по-прежнему не отпускал ее, и она закрыла глаза, наслаждаясь этим моментом. Слишком разительным был контраст между недавним ужасом, и теперешним спокойствием. Вокруг пело лето – птичьими голосами, шумом реки, шелестом крон. Пахло разогретыми на солнце травами. Ветер, напитанный ароматом хвои, ласкал щеки и лоб, и мужские руки сжимали все крепче и крепче. Говорить совсем не хотелось, потому что любое слово нарушало эту языческую, дикую, первобытную гармонию, священное трио – мужчина, женщина и природа. Но все же Маша произнесла:
- У них парные самоубийства.
- Я знаю, - сказал Зырянов тихо.
- Это страшно, они думают, что действует секта.