- Так пусть работают, чтобы ее найти.
- А вы им можете помочь?
- Не представляю, чем.
- Но Алёшенька говорил, что вы помогали многим… так же консультировали…
- Не в поисках сект.
- Игорь Михайлович, - Маша открыла глаза и повернулась к Зырянову. Теперь она стояла спиной к обрыву, в кольце крепких рук. – Вы ведь даже не пытались.
На Зырянове была смешная соломенная широкополая шляпа, порядком потрепанная. Лицо его было в тени, и глаза казались особенно яркими – светлые вокруг зрачка, темные, почти черные, по краю.
Он молчал и смотрел на девушку, и это было волнительно до головокружения, но Маша напомнила себе, что пришла сюда не для того, чтобы млеть в чьих-то объятиях.
– Хуже не будет, если вы их выслушаете, - сказала она, но голос зазвучал странно – слишком низко, приглушенно, словно она доверяла Зырянову самую сокровенную тайну. - Это ведь не одолжение начальнику полиции, дело в человеческих жизнях. Просто поговорите с ними, подскажите, если будет, что подсказать.
- Они хотят в консультанты старшего Зырянова, не меня, - сказал он.
- Вы можете посоветоваться с отцом, - не сдавалась Маша, и вдруг положила ладони ему на плечи. – Игорь Михайлович, нельзя отказывать в помощи тому, кто в ней нуждается.
- Нельзя? – переспросил он, думая о чем-то другом.
Маша покачала головой.
А что, если он сейчас ее поцелует?
Только от одной мысли об этом она задрожала, и Зырянов почувствовал ее дрожь.
- Ты боишься?
- Вас? Ничуть, - ответила она шепотом.
Неужели, поцелует? Вот, сейчас? И она совсем-совсем не против?
- Как позвонить знаешь?
- Куда позвонить? – спустившись с небес на землю, Маша не сразу поняла, о чем идет речь.
- В милицию.
- В полицию, - поправила она Зырянова, и тот поморщился. – Я позвоню следователю. Сказать, что вы согласны?
- Позвони и скажи, что приеду я вместо отца. Если их это устроит, - он сделал несколько шагов по тропинке, уводя Машу подальше от обрыва, а потом отпустил. – Звони.
- Телефон остался у вас дома…
- Тогда идем домой, - он зашагал вверх по тропе, а Маша засеменила следом.
Она смотрела под ноги, испытывая чудовищную неловкость оттого, что пришла просить помощи для полиции, а думала лишь о поцелуе. Неужели профессора Шарабырова оказалось недостаточно? Но сейчас даже воспоминания о Шарабырове и украденной диссертации казались далекими, словно сновидения, которые то ли были, то ли не были. А мысли были совсем о другом. Например, Зырянов шел босиком, не замечая, что наступает на шишки и камни. Неужели, ему не больно?
Пройдя в дом, Зырянов сразу пошел в кухню, насвистывая что-то, а Маша набрала номер Стаса.
- Стас, - сказала она таким официальным тоном, что сама себе удивилась, - Михаил Игоревич не сможет вас консультировать, но его сын согласен помочь. Если тебя это устроит…
- Подожди, я спрошу. Я перезвоню, Маш.
Он и в самом деле перезвонил через минуту, но вместо голоса Стаса она услышала совсем другой голос:
- Это полковник Белендин. Здравствуйте. Могу я поговорить с Игорем Михайловичем?
- Да, конечно, - Маша окликнула Зырянова: - Это вас. Начальник полиции…
Зырянов вынырнул из кухни, жуя на ходу, и двумя пальцами подцепил Машин телефон, держа его осторожно, как стеклянную безделушку.
- Слушаю, - он говорил лениво, даже нехотя, и прикрыл глаза, пока раздавалось бормотание Белендина.
Маша тактично удалилась в библиотеку. Пусть Зырянов беседует с начальником полиции – платят ей за перевод, а не за посредничество в переговорах.
Но через несколько минут Зырянов позвал ее:
- Маш! Поехали! – он стоял на пороге библиотеку.
- Вы согласись? – спросила Маша, забирая у него телефон.
- Согласился. Умеешь водить машину?
- Да, но у меня нет прав с собой.
- Тогда поведешь, - он направился в прихожую, а Маша вскочила, забыв сумку.
- Но как без прав?.. А доверенность?..
- Ты едешь или нет? – он уже стоял на крыльце - в соломенной шляпе и босиком.
- Может, хоть обуетесь? – спросила Маша.