«Мне кажется, — возразил Ас, — что в этих стратагемах есть указания для практики каждого, иначе они были бы бессмысленны. Надо лишь побороть свой страх, когда найденный метод начнёт изменять тебя, и всё вокруг тебя.
Трудно себе представить, что произошло после этого с Шакти!».
«Дэви просто сдалась! — ответила Даки, ритмично толкая его в живот ягодицами. — Она сдалась Шиве, безоговорочно отдала ему себя, как я, и тем самым сдалась Бытию. Она приняла его полностью, — а это и есть Просветление».
Некоторое время Даки продолжала свой танец, потом откинулась назад, и прошептала:
«Топливо кончается. Давай возвращаться на землю. Заглуши „двигатель“. Будем мягко планировать».
Один за другим выключались все блоки.
Мягко оттолкнувшись от размягченного тела, Даки встала, и, пританцовывая, убежала под душ.
«Ты принят! Завтра будет всё снова!» — донеслось уже из-за дверей.
Но об этом новом завтра невозможно говорить сейчас.
Надо готовить холст для новой картины.
Картина четвертая. ЛАБИРИНТЫ ЛАЛИТЫ
Лев лизнул спящего в щёку и замотал хвостом.
Спящий перевернулся на другой бок, и натянул на себя одеяло.
Лев зарычал и полностью стащил одеяло со спящего.
«Вставай, лежебока! — рычал он, — тебя ждёт представитель Космоса!»
Разбуженный таким окриком Астом приподнялся на постели.
«Марш под воду! — процедила сквозь оскаленные зубы львиноподобная собака. — Но не в душ. А на берег. Быстро! Бегом марш!» — лаял пёс.
Девушки в доме не было.
Солнце только что встало, и его косые лучи освещали верхушки деревьев.
Быстро совершив туалет, Астом побежал под гору на пляж «Чародейки».
Пересекая кое-где полосы тумана, бегущий вспоминал вчерашний день.
Вчерашний день был опорой для следующего, как нижняя ступенька — база для её надстройки. Так строится жизнь.
До Финского залива было около километра. Воздух был необыкновенно чистым.
Эта чистота промывала лёгкие, зрение, слух и другие органы чувств.
Слух улавливал птиц, комаров, стрекоз, шелест каждой травинки.
В этом шелесте звуков можно было различить все голоса Вселенной.
И она отозвалась в его внутреннем слухе еле различимыми словами:
«Прошлого не существует.
Оно выросло в деревья.
Оно превратилось в землю.
Оно прошло, и его нет в настоящем.
Будущего не существует.
Оно ещё не сложилось.
Настоящего не существует.
Оно всё время проходит и изменяется каждый момент.
Существует только иллюзия существования…
Все пребывает в бесконечном моменте — в вечном и повседневном.
В этом миге и будущее, и настоящее, и прошлое свёрнуто одновременно.
Ты живешь в своем прошлом, уже прожив своё будущее.
Это пред-данность Космоса…»
Бегущий просыпался.
Его ум пробуждался, сбрасывая сон прошлой жизни, прошлого Имени.
Он знал, что и новое имя его — не настоящее, это просто для обращения.
Настоящее его Имя — в Космосе, и тот, кто знает его, — владеет его душой.
Бегущий вспомнил миф об Осирисе, которого укусил скорпион. Правитель Египта умирал, и яд мог выйти обратно в руки целителя только при знании настоящего Имени больного. У Осириса было много частных имен, но Исида молила бога РА сообщить ей подлинное — целое имя, чтобы исцелить мужа. Когда РА произнес его, Эннеада — девятка богов космогонической системы — вскричала от ужаса.
«Сколько имен у меня ненастоящих, — размышлял на бегу Астом, — столько и жизней на земле у меня было не настоящих — не стоящих ничего. Как сон. Неужели я, наконец, пробуждаюсь!?»
Проснувшийся пересёк Приморское шоссе и побежал по аллее к заливу.
Эта аллея была посажена ещё финнами и состояла из трёх частей.
Первая часть была еловая, вторая — сосновая, и третья — березовая.
Людей в это раннее время суток не было.
Астом быстро пробежал эти пятьсот метров и с разбегу ринулся в воду.
Залив в этих местах очень мелкий и каменистый, но Астом знал дорожку, которые выкопали на дне отдыхающие «Чародейки».
Распугав маленьких рыбок, которые стремглав ринулись в разные стороны, Астом окунулся, и пошёл вглубь.
Он хорошо плавал и в прошлые дни, бывало, даже устраивал заплывы с друзьями на дальность. Однажды, помнится, он с Осиповым — другом по развлечениям — проплыл от Терийок до Келломяк, но, выйдя из воды, оба свалились от усталости.
Вода за ночь не успела остыть, и только зайдя поглубже, купальщик мог ощутить её свежесть.
Глубина оказалась временной, и, преодолев несколько отмелей, Астом попал на настоящую глубину. Он инстинктивно поплыл к далёкому плоскому камню, где он недавно «рыбачил».
Конечно, Даки ждала его именно там. Естественно она танцевала, — она не могла находиться в неподвижности. Такова природа дакини.
Этот плоский железобетонный камень тоже когда был сооружён финнами для причала больших рыболовецких лодок, которые не могли подойти к берегу. Он был расположен в полутора километрах от береге и отсюда уже на плоскодонках рыбаки переправляли улов на берег.
В настоящее время камень был полуразрушен бурями, но его плоскость на четверть метра выступала из воды и рыбаки иногда использовали его в своих целях.
Сегодня он был оккупирован ларуной. Рыбаков не было видно даже на несколько километров.
«Если бы Лев тебя не разбудил, ты бы так и спал?» — спросила Даки, грациозно изгибаясь нагим телом.
Астом виновато улыбнулся, подтягиваясь на руках и залезая на камень.
Он снял плавки, скрутил их в руках, отжал и положил на край.
Потом поймал Даки на одном из её поворотов и нежно поцеловал её.
Она обвила его шею руками, и, приникнув к его мокрому телу всей грудью, ответила ему страстным долгим поцелуем. Даки терлась об него танцующими движениями, и Астом почувствовал, как его лингам пришёл в напряжение.
«Я вижу, ты готов, — сказала Даки, — тогда садись, и не будем тратить времени!»
Астом постелил на бетонный наждак свои плавки и сел на них, вытянув ноги и откинув руки для упора назад.
Даки приблизилась к нему и слегка присела, в танце вращая ягодицами.
Колебания её бедер опускались всё ниже. Астом на уровне глаз видел её раскрывшуюся раковину, и возбуждение у него увеличилось.
Вращая ягодицами в танце, Даки опускалась все ниже и ниже, и, слегка касаясь щелью розовой раковины его заветного места, внимательно следила за выражением его глаз.
Убедившись, что в них вместо страсти засверкала любовь, Даки аккуратно погрузилась в этот океан чувств и продолжала свой ягодичный танец.
«Выпрямляйся в лотос, пожалуйста!» — напомнила ларуна.
Астом медленно согнул сначала одну ногу, потом другую, и подсунул свои бёдра ей под ягодицы. Даки привстала, помогая ему, потом снова села в плотный контакт, как это положено в соитии Яб и Юм.
Астом вспомнил всё инструкции, полученные им на этом месте на живом примере, и стал поднимать напряжение, как этого требовали правила подготовки к взлёту.
Он слышал, как зажужжали включаемые блоки, и когда зажглась «аджна», его внутренняя кабина черепа озарилась космическим светом.
Последней включилась «сахасрара», но запускать её лопасти было еще рано.
Астом прочитал предвзлётную «молитву» о готовности, и Даки эхом повторяла его мантры.
Замкнув цепь тока в их телесном соединении, Астом вновь поднял энергию до макушки головы, и запустил лопасти Времени.
Под ними раскрылась мягкая, чудесно пахнущая, тарелка лотоса.
Жёсткость камня перестала ощущаться, и они слегка приподнялись над ним.
Потом, включив энергию на полную мощность, Ас рывком поднял тарелку над заливом, и стал набирать высоту.
«Не забудь надеть ремни безопасности! — напомнила курсанту ларуна. — Иначе я сейчас заставлю тебя спустить-СЯ!»