«И это неотвратимо?» — всё спрашивал, не собираясь уходить, пришелец.
«Если эти знаки и страдания разбудят ум людей, — сказала Дакиня — и, некоторые из них, проникнувшись отвращением к состоянию человечества, ведомые сочувствием и состраданием, посвятят свою жизнь реставрации Великой Ступы, то бедствия можно будет предотвратить».
«И обо всём этом я должен буду предупредить учёных? — удивился выскочка. — Мне не поверят, что реставрация Великой Ступы может дать положительные результаты!»
«Ученые вынуждены будут поверить твоим словам, в этом их убедит твой быстрый рост не по дням, а по минутам, — убедительно сказала Индра и добавила. — Тогда они изменят отношение к тебе, не будут считать тебя шпионом Космоса, и будут готовить доклад Конгрессу и Президенту о немедленных мерах, которые должны будут остановить разрушение окружающей среды».
«Что же мне теперь делать?» — сокрушенно подумал сбежавший
«Возвращайся в данный тебе биоскафандр и не возвращайся сюда, пока тебя не позовут! А я проинформирую Майтри о причине сбоя, — сказала Дакиня из первого класса. — И веди себя прилично, сократи своё имя до имени Май, у меня был сын Май — немного похожий на тебя, и не показывай себя всезнайкой!» — добавила она, касаясь выскочку жезлом.
И в тот же миг сбежавший вскочил обратно в тело мальчика и обрел дар речи.
Это произошло как раз в тот момент, когда один из врачей консилиума пытался развенчать исключительные способности малыша.
«Майтрейя, заговорил! — обрадовалась Анна. — Все так ждали!»
«Никакой я не Майтрейя! — заявил пришелец. — Отныне зовите меня просто Май. Так и запишите в документах, если их еще не составили».
Консилиум оживился.
«Можно мы будем задавать ему вопросы?» — попросили многие.
«Если он способен будет ответить, то почему бы и нет!» — ответила Анна.
«Вам всего еще несколько дней, а вы выглядите на несколько лет — спросила одна из присутствующих — это аномалия, или этому есть какие-то убедительные объяснения?»
«Это будет длинная история!» — сказал Май, обнимая за шею маму.
«Ничего, у нас есть время! — раздались голоса со всех сторон. — Говорите, сколько сможете!»
«Мама! Ты не устала? Ты не возражаешь?» — спросил сын.
«Ради всего святого! — ответила мать. — Я готова ради тебя перенести любую усталость, знай это!»
«Хорошо! — сказал Май. — Мой ускоренный рост для вас ненормален, а для меня мое время является нормой. Для вас этот факт является знаком того, что в скором времени жизнь каждого человека сократится примерно до 10 лет. Я лишь предзнаменование — пример того сокращения жизни, которое ждет всех людей».
«Как такое может быть?» — запротестовали учёные.
И Маю пришлось рассказать о прогнозах тибетских монахов и о манускриптах, содержание которых ему передала Индра.
Май, в свою очередь, слово в слово передал эту информацию окружающим его людям.
Когда он закончил, возбуждение охватило учёную аудиторию, и они стали переговариваться между собой.
Затем один из них спросил:
«Вы располагаете только этим прогнозом, или у вас есть сведения на ближайшие год-два?»
Май включился во второй источник сознания.
«Не бери на себя функции оракула» — услышал он совет.
«Я воспроизвел вам лишь причины моего быстрого роста, которые аргументировал Сведениями из Тибета, — сказал Май. — Но я не оракул, и не могу ответить на ваш вопрос».
«В этих сведениях был дан намёк на то, что люди перестали контролировать свои мысли, и враждебные силы воспользовались этим, чтобы овладеть умом людей? — спросил один из членов консилиума. — Если я правильно понял это, то как „умный ум“ мог пропустить этот вирус?»
«„Умный ум“, как вы выразились, не знает себя, то есть — не знает своей природы. Если бы он познал себя по теории, которую академически исследуют в буддийских школах, то результат был бы иным».
«А вы могли бы изложить нам хотя бы схематично природу ума, которую, как вы считаете, не знает современный ученый? Если уважаемая аудитория не возражает, конечно?» — обратился один из членов консилиума к окружающим.
Окружающие согласились.
«Нетрудно понять, — начал объяснение Май, — что если умственный процесс мышления связан с процессом течения времени, которое все разрушает, то и ум действует соответствующим образом и не может считаться образцом совершенства.
Поскольку ум не является совершенством, то указать на его несовершенство самому уму невозможно.
Как палец не может указать на самого себя, так и ум не может указать на свои несовершенства. Это понятно?» — спросил Май, ни к кому конкретно не обращаясь.
«Продолжайте, пожалуйста!» — ответил за всех председатель консилиума.
«Чтобы выйти из Сферы несовершенства, — послушался Май, — надо увидеть и исправить все несовершенное в человеческом уме.
А для этого необходимо понять причины появления несовершенства в уме.
Первая причина заключается в накопительстве умом знаний, которое никогда не может закончиться.
Вторая причина — это ограниченность ума, который не способен думать сразу о десяти вещах одновременно.
Третьей причиной является противоречивость ума, который противоречит своим собственным выводам и вступает в противоречие со своими эмоциями. Борясь с ними, ум ослабевает.
И эта слабость является четвертой причиной, которая обозначается конкретно в том, что ум не в состоянии остановить свой поток мышления.
Если бы ум мог остановить ход своих мыслей, проецирующихся подобно кино на своем экране, то за этим экраном он увидел бы настоящую Реальность.
Пятое несовершенство, — заключается в самообмане ума, который представляет себе окружающую среду только на базе показаний пяти органов чувств, работающих в пределах трех измерений материального мира.
И, наконец, самое существенное несовершенство ума заключается в том, что ум цепляется за все вещи, людей, привычки — за всё, что его окружает на земле.
Он, как корабль на якоре, не может выйти в мировой океан для познания того, что находится за его границами.
Вот шесть выделенных причин, которые следует ЗНАТЬ, для того, чтобы устранить их с помощью буддийского опыта», — закончил Май.
«Вы же понимаете, что далеко не все могут принять ваше предложение и стать буддистами?» — сказала одна из членов консилиума.
«Именно потому далеко не все могут совладать с враждебными силами, овладевающими умом человека, со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями» — согласился Май.
«Тогда какая польза нам от того, о чем вы говорите?» — сказал председатель.
«Если вы считаете мою речь бесполезной, тогда прошу оставить меня в покое! — резко сказал мальчик. — Я устал и не могу дальше отвечать на вопросы, мама!» — обратился он к женщине, державшей его на коленях.
Мать стала укачивать ребенка, и он быстро уснул.
Консилиум прекратил свою работу с мальчиком, но не расходился.
Ушла мать, унося на руках мальчика.
«Господа! — обратился председатель к окружающим. — Мы не можем сделать правильных выводов. Но мы должны подумать, как мы можем использовать его дарование. Я предлагаю больше не задавать вопросы, касающиеся философии. Будем задавать вопросы математического, астрономического, в конце концов, стратегического плана, пока не исчерпаем все его возможности. Согласны?»
Разумеется, несогласных в консилиуме не оказалось.
«Я предлагаю не расходиться! — сказал один из врачей. — Его сон тоже должен быть укорочен, и мы не должны терять шанса для получения интересной информации. Думаю, что вопросы у всех уже приготовлены…»
Сон Мая, действительно, был недолгим.
Когда он проснулся, он уже мог двигаться самостоятельно, как взрослый мальчик.
Учёные уже ждали его появления.
Они встретили его в зале заседаний аплодисментами.
Май улыбнулся.
«Располагаете ли вы какими-нибудь сведениями относительно небесных тел?» — спросил повзрослевшего мальчика один из специалистов.