— Я… Спасибо, Егерь, — произносит азиат, и я едва узнаю его голос — настолько его переполняют сдерживаемые чувства. — Я не подведу.
— Не сомневаюсь, — крепко сжимаю его плечо. — Ты уже доказал, что на тебя можно положиться. Так что это не аванс, а заслуженная награда. Ну и кое-что, чтобы подсластить пилюлю перед новыми испытаниями.
Шелкопряд кивает, на его лице появляется едва заметная, но искренняя улыбка. Так странно видеть ухмыляющимся этого вечно хмурого типа. Впрочем, уверен, Фотокинез в его руках обернётся настоящим кошмаром для наших врагов.
— Ладно, иди осваивай обновку и попробуй выяснить количество Нов, оставшихся у врагов.
— Сделаю, — кивает Шелкопряд и, коротко поклонившись, растворяется в тенях, словно его и не было.
Удивительно увидеть, что Тан Ин не просто идеальный шпион и убийца, но и человек, способный на эмоции. Пусть даже скрытые под толстой коркой самоконтроля.
До глубокой ночи я занимаюсь изучением отчётов, поступающих от Деворы. Лишь появление Драганы способно отвлечь меня от дел на несколько часов.
А в предрассветные часы приходит сигнал тревоги из Уайтклэй.
Глава 27
Мишелль «Принцесса Единорогов» Хаксли резко просыпается от низкого, угрожающего рычания Ракеты. Сердце девочки испуганно колотится, когда она видит, как верный четвероногий друг, обычно совершенно спокойный и даже дурашливый, напряжённо застыл на её кровати, уставившись в дальний тёмный угол комнаты. Шерсть на загривке пса стоит дыбом, а из глотки вырывается утробный рык, не предвещающий ничего хорошего.
— Что такое, Пушистик? — шепчет девочка, пытаясь разглядеть в предрассветных сумерках источник беспокойства Ракеты.
Воздух словно сгущается от напряжения, а температура в комнате падает на несколько градусов, вызывая невольную дрожь.
— Животные всегда были более чувствительны, чем разумные, — вдруг раздаётся негромкий раздражённый шёпот, от которого у Шелли волосы встают дыбом.
Голос кажется одновременно близким и далёким, словно исходит из параллельной реальности, а его звучание больше всего подойдёт Страшиле, что забирает непослушных детей. Именно таким он поначалу и кажется ей, заставляя дрожать всем телом.
Из пустоты начинает проступать силуэт — долговязый, нескладный, с неестественно длинными конечностями. Когда фигура полностью обретает плоть, Принцесса Единорогов с ужасом видит перед собой инородного пришельца, чьи руки свисают чуть ли не до щиколоток. Кожа существа[1] болезненно-серого цвета, а глаза горят тусклым жёлтым огнём. С затылка до груди свисают не то косички, не то провода. В сумраке она не может толком разглядеть того, кто вызывает у неё суеверный ступор. Резкое движение позади уродливой твари привлекает внимание Шелли — хвост, что стегает вокруг, разбрасывая детские вещи.
Издав оглушающий лай, пёс бросается на незваного гостя, явно намереваясь вцепиться клыками ему в глотку, но пришелец с пугающей лёгкостью перехватывает того за ошейник и, равнодушно взмахнув рукой, отшвыривает его в дальний угол комнаты. От удара об стену раздаётся жалобный скулёж, а затем наступает зловещая тишина.
— Ракета! — кричит Шелли, порываясь броситься к другу, но цепенеет от страха, когда пришелец делает шаг в её сторону.
— Провидицы всегда высоко ценились, — скрипучим голосом произносит он, протягивая к девочке костлявую руку. — Радуйся, дитя, тебя ждёт золотая клетка, а не безымянная могила.
Принцесса Единорогов в ужасе пятится на руках к изголовью кровати, путаясь в одеяле. Она хочет закричать, позвать на помощь, но горло словно сдавливает невидимая сила.
В этот миг в дальнем углу вдруг вспыхивает ослепительно-синее сияние, и объятый пульсирующей кинетической энергией пёс рывком бросается на пришельца. Фигура Ракеты размывается и с грохотом влетает в чужака.
Удар получается настолько мощным, что незваный гость, пробивая стену дома насквозь, вылетает на заснеженную лужайку. Девочка ахает, не веря своим глазам. Её любимый лабрадор, всегда такой добродушный и ласковый, оказывается грозным защитником.
То, что он когда-то получил класс, для неё не является секретом. Более того, она сама тайком часто передавала Ракете аркану, которой с ней щедро делился дядя Егерь. Однако видеть пса в такой роли ей прежде не доводилось.