1. Дионис[31]
1. Дионис, отправившись на индийцев, для того чтобы его приняли их города, не вооружил войско явным оружием, но одел его в тонкие одежды и шкуры молодых оленей. Копья были плотно покрыты плющом, тирс[32] имел острие, вместо трубы он подавал знаки кимвалами и тимпанами[33] и, давая воинам вкушать вина, битву превратил в пляску и прочие вакхические таинства[34]. Всевозможны ведь были хитрости Диониса, которыми он покорил индийцев и остальную Азию.
2. Дионис в Индии, хотя его войско не переносило раскаленного воздуха, захватил местность в Индии с тремя горными вершинами. Из этих вершин одна называется Корасибия, другая — Кондасба, третью же он сам назвал Мерон[35] в память о своем рождении. Там были многочисленные источники, густые леса, много зверей, обильные плоды, освежающие снега. Войско, живя на них, внезапно появлялось на равнине перед варварами и, бросая с возвышенности дротики, врагов с легкостью обращало в бегство[36].
3. Дионис, покорив индийцев, ведя самих индийцев и амазонок[37] в качестве союзников, вторгся в землю бактрийцев[38]; граничит с Бактрией река Саранга. Бактрийцы заняли местность за рекой, чтобы сверху напасть на переходящего реку Диониса. А он, став лагерем у реки, приказал переправляться амазонкам и вакханкам, чтобы бактрийцы, пренебрегши женскими силами, сошли с возвышенностей. Итак, одни стали переходить реку, другие — спускаться и, входя в поток, пытались их отбросить. Женщины стали отступать, пятясь назад. Бактрийцы преследовали их вплоть до высокого берега. Тогда Дионис, вместе с мужчинами придя на помощь и убив скованных течением бактрийцев, перешел реку без опасности.
2. Пан[39]
Стратегом Диониса был Пан. Он первым изобрел военный строй, дал имя фаланге[40], выстроил правое и левое крыло. Поэтому изображают Пана рогатым[41]. Но ведь он и первым наслал на врагов страх своим мастерством и умением. Было войско Диониса в глубоком лесном ущелье. Лазутчики донесли, что несметное войско врагов располагается лагерем по ту сторону ущелья. Дионис испугался, а Пан — нет, но ночью дал сигнал войску Диониса громко кричать. они подняли крик, скалы откликнулись, и впадина ущелья донесла до врагов звук гораздо большей силы. Пораженные страхом, они обратились в бегство. Мы же, чтя эту стратегему Пана, прославляем Эхо[42] как подругу Пана и называем пустые ночные страхи войск паникой[43].
3. Геракл[44]
1. Геракл, желая изгнать с Пелиона[45] род кентавров, но предпочитая не сам начать битву, а выманить их, пришел к Фолу[46]. Открыв пифос с благоухающим вином, он сам и его спутники присвоили вино себе. Соседние кентавры узнали об (этом) и, сбежавшись к пещере Фола, попытались похитить вино. Геракл, будто бы защищаясь от поступающих противоправно, убил напавших кентавров[47].
2. Геракл, побоявшись силы Эриманфского вепря[48], взял зверя хитростью. Вепрь ведь спал в ущелье, а ущелье было наполнено снегом. Геракл скинул сверху много камней, так что вепрь, рассвирепев, выскочил из укрытия и, влекомый гневом, попал в снег, увяз, кругом на него натыкаясь, и так был пойман.
3. Геракл, приплыв к Трое[49], сам сошел на берег, чтобы сражаться пешим, кормчим же приказал удерживать корабли в море на одном месте[50]. Так вот, пешие троянцы стали терпеть поражение, а конные[51] устремились к кораблям, но не захватывают суда, качающиеся в море[52]. Геракл, пустившись в преследование, на берегу убил всех, кто не мог спастись бегством по морю[53].
4. Геракл в Индии обзавелся дочерью, которую назвал Пандея. Уделив ей часть Индии, простирающуюся к югу до моря, он разделил ее подданных по 365 деревням, приказав, чтобы каждый день одна деревня уплачивала царскую подать. Это было сделано для того, чтобы уже отдавших подать царица имела союзниками, всегда зная, кто должен отдавать подать.[54]
5. Геракл, ведя войну с миниями[55] (а были минии опасны в конном сражении на равнине), не отваживаясь начать бой, пустил в ход реку. Была там река Кефис, отделяющая две горы, Парнас и Гедилий. Протекая посередине Беотии, прежде чем влиться в море, она, падая в большую пропасть, становится невидимой. Геракл, завалив эту пропасть огромными камнями, отводит реку на равнину, где находятся со своей конницей минии, и вот, когда равнина превратилась в болото, конница стала для миниев бесполезной. Геракл, одержав победу, убирает завал, и Кефис возвращается на свой прежний путь[56].
31
Дионис (Вакх), сын Зевса и Семелы — бог виноградарства и виноделия. Став взрослым, он отправился странствовать по всему свету, даруя принявшим его народам виноградную лозу и устанавливая свой культ. Его спутниками были козлоногие сатиры и менады (вакханки), во время дионисийских оргий впадавшие в экстаз. См.: Грейвс Р. Мифы… С. 38-42; 72-82. О развитии образа Диониса в античной литературе см.: Захарова А. В. Нонн Панополитанский / / Нонн Панополитанский. Деяния Диониса / Пер. Ю. А. Голубца. СПб., 1997. С. XIVXXI.
32
Тирс — атрибут самого Диониса и его спутников — увитый плющом жезл с навершием в виде сосновой шишки. Ср.: Nonn. Dionys., XIV, 224 sqq.; XVII, 15-22.
33
Кимвал — ударный инструмент, состоящий из двух металлических тарелок. Тимпан — музыкальный инструмент, напоминающий барабан с широким ободом, на который с двух сторон натягивалась кожа.
34
Об одеянии войска Диониса и о том, что встреча с врагами часто заканчивалась без битвы, ср.: Nonn. Dionys., XIV, 130 sqq.; 285 sqq.; XVII, 100 sqq.
35
όμηρός, — бедро. После гибели Семелы Зевс зашил недоношенного Диониса в свое бедро, и в положенный срок он благополучно появился на свет.
36
О пребывании Диониса в Индии упоминают Арриан (Anab., VI, 1) и особенно подробно Нонн (Nonn. Dionys., XIV, 228-437; XV, 1-168; XVII; ХХII-ХХIII; XXIV, 1-122; XXVIIXXIX).
37
Амазонки — женщины-воительницы. На пути в Индию оказали Дионису сопротивление, но были им покорены. См.: Косвен М. О. Амазонки: История легенды // СЭ. 1947. № 2. С. 33-59.
38
Бактрия занимала в древности территорию современного северного Афганистана, южную часть Таджикистана и Узбекистана. На юге ее ограничивали горные хребты Гиндукуша, по ее территории протекала Амударья. Бактрия, крупнейшая страна, расположенная на крайнем востоке, в представлении греков была столь же сказочно богата, как и Индия.
39
Пан — сын Гермеса, жил в сельской Аркадии, опекая стада и помогая охотникам в поисках добычи. Его изображали с рожками, бородой, хвостом и козлиными копытами. В целом он был добродушен и ленив, любил послеобеденный сон и мстил всем, кто мешал ему спать, издавая при этом жуткие крики из глубины пещер. См.: Грейвс Р. Мифы… С. 71-73.
40
Фаланга — тесно сомкнутое линейное воинское построение, состоящее из нескольких шеренг тяжелой пехоты. Подробнее о происхождении фланги из отечественных работ см.: Блаватский В. Д. Дорийская фаланга и ее происхождение // Новое в советской археологии. М., 1965. С. 225-229; Андреев Ю. В. Кто изобрел греческую фалангу? // ПАВ. № 7. 1993. С. 36-42; Нефёдкин А. К. Основные этапы формирования фаланги гоплитов: военный аспект проблемы / / ВДИ. 2002. № 1 (в печати).
41
τό κέρας — 1) рог, 2) крыло войска (греческая армия не имела центра и флангов, а делилась на два крыла); κερασφόρος — рогатый.
42
Эхо — нимфа, голос которой мог лишь повторять чужие слова. Была так наказана за то, что отвлекала Геру длинными разговорами, позволив скрыться горным нимфам, любовницам Зевса. Полюбив Нарцисса, была им отвергнута и, уединившись в горных ущельях, исчезла, но голос ее продолжал звучать. См.: Грейвс Р. Мифы… С. 220.
44
Геракл — греческий герой, сын Зевса и Алкмены, удостоенный бессмертия за свои подвиги, совершенные на службе у царя Микен Эврисфея. См.: Грейвс Р. Мифы… С. 336-428.
46
Фол — один из кентавров, полулюдей — полуконей. В его пещере находился сосуд с вином, принадлежащий всем кентаврам.
48
Эриманфский вепрь — свирепый, огромных размеров зверь, обитавший на склонах горы Эриманф в Аркадии и опустошавший окрестные земли.
49
Троянцы, иначе — илионцы, подданные царей Лаомедонта и Приама. По наиболее распространенной точке зрения, понятия Троя — троянцы и Илион — илионцы тождественны, но существует и другой подход, согласно которому первая группа понятий относилась ко всей стране, а вторая — только к городу. Археологи установили, что поселение на территории Трои возникло еще в III тыс. до н. э. За свою долгую историю город неоднократно дотла опустошали, но всякий раз со временем его отстраивали, хотя и, может быть, с новым составом населения. Добавим, что Троя существовала и в исторические времена, пользуясь покровительством римских императоров (считалось, что троянцы были прародителями римского народа; см., например: Verg. Aen., passim; Strab., XIII, 1, 27; Tac. Ann., IV, 55, 2; Just., XXXI, 8, 1-3). Наибольшего расцвета и великолепия Троя достигла в середине II тыс. до н. э. (Троя VI), в XIII в. до н. э. (после Лаомедонтовой войны?) город клонился к упадку. См.: Biegen С. W. Troy. Vol. I-IV. Princeton, 1950-1958; idem. Troy and the Trojans. New York, 1963.
50
Кроме двенадцати подвигов на службе у царя Эврисфея, составивших своего рода канон в греческой мифологии (победа над Эриманфским вепрем, поход в страну амазонок и т. д.), Гераклу приписывали еще целый ряд не менее замечательных свершений — спасение Прометея, поединок с кентавром Нессом и др. (краткий перечень можно найти у Гигина (Fab., 31)), описание некоторых из деяний этой группы см. в настоящем сборнике (Polyaen., I, 3, 1; 4; 5). Сюжет рассматриваемой стратегемы восходит к представлениям греков о том, что за два поколения до воспетой Гомером Троянской войны состоялся другой поход на Илион, который традиция связывала с беспримерной деятельностью Геракла (Hom. П., V, 640-642; 648-651; Plat. Legg., III, 685с; Apollod., II, 5, 9; 6, 4; Diod., IV, 32; Hyg. Fab., 31; Strab., XIII, 1, 32; Paus., VIII, 36, 6). Мифологическое объяснение причин этой, скажем так, Первой троянской войны, выглядит следующим образом: Геракл одержал победу над чудовищем, терроризировавшим жителей Трои, однако царь города Лаомедонт отказался вознаградить героя и, согласно одной из версий мифа, даже пытался погубить как его самого, так и его спутников. При первом же удобном случае Геракл отправился войной на страну неблагодарного обидчика. Войско Лаомедонта было разбито, город взят ахейцами, а царь и члены его семьи убиты. Из всей династии уцелел один только младший сын царя Подарк, которого с тех пор стали называть Приамом (греческие мифографы связывали происхождение нового, нам более известного имени этого троянского династа с легендарными обстоятельствами его спасения — по преданию, сестра мальчика выкупила его у победителей, следовательно, он был «купленный», по-гречески πριάμενος;, отсюда, якобы, возникла форма личного имени Приам — Πριάμενος. Приам сумел возродить и возвысить Трою до такой степени, что в царствование Агамемнона ради достижения победы ахейцам пришлось мобилизовать ресурсы всей Греции (по мнению некоторых ученых, огромные жертвы, возложенные на алтарь победы в этой войне предопределили упадок ахейских государств, которые затем стали легкой добычей пришедших с севера завоевателей, вероятно, дорийцев). Интересно, что археологические материалы, действительно, позволяют говорить о двух войнах с Троей. Выяснилось, что примерно за полвека до гибели Приамовой Трои (Трои VIIa по археологической периодизации), город уже подвергался разрушению, которое могло быть результатом первого нашествия ахейцев (не исключено, впрочем, что Троя пострадала от стихийного бедствия), но вскоре был восстановлен (деятельность Приама?), чтобы затем, в промежутке между 1260 и 1180 гг. до н. э., испытать новое еще более катастрофическое опустошение.
51
Нет никаких данных, которые подтверждали бы наличие у ахейцев, а равно и у других жителей Эгейского бассейна, конных войск во II тыс. до н. э. Не подлежит сомнению, что под ίππεϊς у Полиэна следует видеть колесничих, существование которых хорошо засвидетельствовано разными видами источников (ср. например: описание батальных сцен у Гомера). См.: Нефедкин А. К. Боевые колесницы и колесничие древних греков (ХУЫ вв. до н. э.). СПб., 2001. С. 110-218.
52
Традиция оценивала силу ахейского флота не одинаково. В эпосе упоминаются шесть боевых кораблей (Hom. П., V, 640-642), но позднее в ахейской эскадре насчитывали 18 единиц (Аро 11 ос 1., II, 6, 4; Бюс!., IV, 32, 2).
53
Для понимания замысла ахейского военачальника (или, правильнее сказать, той тактической идеи, которую нам предлагает Полиэн) необходимо принять во внимание специфику театра военных действий — ахейцы сражались в чужой стране, достичь которой они могли, только переплыв Эгейское море. Но перевозка лошадей морским путем и тогда, и много позже являлась делом весьма нелегким. Как правило, удавалось переправить лишь ограниченное количество животных, которое далеко не в полной мере соответствовало нуждам ведения войны. Троянцы сражались в собственной стране и, конечно, имели столько лошадей, сколько это было необходимо (кстати, эпос называет троянцев ίππόδαμοι, т. е. «укротители коней», а их царю Лаомедонту мифы приписывали обладание прекрасными конями, даром верховного бога Зевса (Hom. П., V, 263-266; 640; 650-651; ср.: Apollod., II, 5, 9); видимо, страна троянцев, расположенная в плодородной, а также хорошо орошаемой местности, являлась крупным коневодческим центром, и, добавим, археологические материалы вполне это подтверждают — в Троаде для II тыс. до н. э. засвидетельствовано разведение большого количества лошадей). Из этого можно заключить, что троянцы обладали значительным превосходством в колесничных войсках (под конницей в рассматриваемой стратегеме следует подразумевать колесничные войска, см. прим. 51). Ахейцы позволили колесницам неприятеля прорваться к берегу, где стояли корабли, сами же всей силой атаковали оставшуюся в одиночестве пехоту троянцев и разбили ее. Корабли, безусловно, выполняли роль отвлекающего фактора: они были «качающиеся в море», т. е. стояли на удалении от берега так, чтобы пробившиеся троянцы не могли их захватить; заметим, что по другой версии, сохраненной Диодором (IV, 32, 3), при эскадре было оставлено сильное прикрытие, которое, приняв бой (отвлекающий?), отвело корабли в море. В результате этой первой фазы сражения победоносные ахейцы оказались глубоко в тылу у вышедших к берегу подвижных частей троянцев и, повернувшись, нанесли главным силам Лаомедонта, обращенным к морю, следовательно, в противоположную от нападения сторону, сокрушительный удар.
54
Миф о Геракле в Индии представлен в греческой традиции довольно слабо. Подобно мифу о индийском походе Диониса (см.: Polyaen., I, 1), он начал складываться, видимо, очень поздно, во всяком случае, не ранее конца VI в. до н. э., т. е. времени, когда благодаря объединению под властью персидских царей всех земель, расположенных на пространстве от Эгейского моря до р. Инд, впервые открылись относительно благоприятные возможности для установления контактов между Грецией и Индией. Роль катализатора, способствовавшего развитию мифа, сыграл, вероятно, поход в Индию Александра Македонского, который стимулировал рост интереса греков к далекой восточной стране; можно предположить, что определенное значение имели также и идеологические мотивы — миф, надо полагать, был призван обслуживать честолюбивые претензии двора Александра (ср.: Arr. Anab., V, 3, 1-4; 26, 5). Привлекает к себе внимание образ Пандии, или Пандеи. Первоначально ее отцом называли царя богов Зевса (Hom. Hymn., XXXII, 14-15; см. также: Hyg. Fab., prooem., 28; ср.: Аполлодор, автор II в. до н. э., среди детей Геракла дочь по имени Пандея еще не упоминает — Apollod., II, 7, 8). Афиняне справляли в честь Пандии особый праздник (см.: Phot. s. v. Πάνδια), как-то связанный с фазами Луны. Последнее обстоятельство мы находим весьма важным для объяснения значения и структуры мифа. Скорее всего, здесь мы сталкиваемся с любопытным примером синтеза определенных мифологических воззрений, самостоятельно сформировавшихся в двух традициях — греческой и индийской. Дело в том, что матерью Пандеи, по представлениям греков, являлась богиня ночного светила Луна. Между тем индийцы верили, будто их страной некогда правили солнечная и лунная династии, культ которых, несомненно, был связан с календарным циклом. С учетом этого указание в мифе на 365 податных округов едва ли может быть случайностью — ведь лунный год состоит примерно из 354 дней, а солнечный насчитывает около 365 дней (греческие авторы в сообщениях об Индии приводят и другие статистические данные, которые по своим значениям близки к астрономическим: так, согласно Геродоту, подвластные персидскому царю районы Индии вносили не более не менее как 360 талантов дани (III, 94), а Мегасфен информирует нас о том, что в индийском племени мандиев насчитывалось 300 деревень (Plin. N. H., VII, 29)). Непосредственным импульсом для развития мифологической конструкции Пандея — Индия послужило, вероятно, сходство греческого теонима с индийским этнонимом (панды см.: Plin. N. H., VI, 76), которое греками было воспринято как указание на родство между их носителями; подобным же образом мифологические фигуры Перса, сына Персея соединяли с персами, а Мида, сына Медеи — с мидянами. Своеобразие ситуации с Пандеей, пожалуй, заключается лишь в том, что роль основателя государства здесь была отведена женщине — момент вполне объяснимый, если учесть непривычное для греков высокое социальное положение представительниц «слабого» пола в пандийском обществе (Solin., 52, 6-17). Добавим, что сама идея о платящих царю подать налогооблагаемых единицах в Индии находит соответствие в общинной организации индийского общества, которая могла стать известной грекам, довольно часто посещавшим страну со времени походов Александра (ср.: Strab., XV, 1, 46).
55
Этническая принадлежность миниев остается не вполне ясной. Все же можно полагать, что они принадлежали к числу греческих племен или, во всяком случае, были им родственны. Гомер упоминает миниев среди ахейских ополчений, отправившихся под Трою (Hom. П., II, 511-512) — момент немаловажный, поскольку, например, мирмидоняне и их вождь Ахилл, величайший герой Троянской войны, в этот перечень не попали, но были помещены поэтом в отдельный список ополчений Пеласгического Аргоса (подробнее об этом см.: Миминошвили Р. С. Пелазги и «Илиада» (из истории греческих литературных взаимосвязей). Тбилиси, 1960).е (Фессалия) и Орхомене (Беотия). В конце II тыс. до н. э. минии заселили о. Лемнос, приняли участие в колонизации малоазийской Ионии (Hdt., I, 145; Paus., VII, 2, 3; 3, 6), а позднее основали шесть городов на юго-западе Пелопоннеса (Hdt., IV, 148). Богатство, а также высокий уровень культуры, достигнутый миниями, нашли отражение в греческом эпосе и мифологии. Так, Гомер отмечает исключительное благосостояние Орхомена и сравнивает его сокровища с богатствами египетских Фив (Hom. П., II, 605; IX, 381). О необычайном богатстве миниев, царь которых, по преданию, едва ли не первым из всех людей начал строить сокровищницы, рассказывает и Павсаний (IX, 36, 4-5). Этот же писатель с восхищением описывает гробницу Минин, эпонимного героя племени — сооружение удивительной архитектуры, которому, по мнению Павсания, не было равных ни в Элладе, ни в других странах (Paus., IX, 38, 2-3). Археологические исследования вполне подтверждают восторженные оценки древности — в Орхомене был обнаружен великолепный дворец середины II тыс. до н. э., украшенный бесценными произведениями искусства, а также купольная гробница этого же времени. См.: Schliemann Н. Orchomenos. Leipzig, 1881; Bulle Н., Kunze E. Orchomenos. Bd. I-III. München, 1907-1934.
56
Во второй половине II тыс. до н. э. между Орхоменом и беотийскими Фивами обострилось соперничество за господство в Средней Греции. Некоторое время верх брали орхоменцы, и Фивы, согласно мифам, даже уплачивали им ежегодную дань (Apollod., И, 4, 11; Diod., IV, 10, 3; Strab., IX, 2, 40; Paus., IX, 37, 2). Перелом в развитии конфликта традиция связывала с именем прославленного героя Эллады Геракла, который являлся уроженцем Фив. Возмужав, Геракл организовал сопротивление владычеству Орхомена. Решающее сражение произошло на берегах реки Кефис, между горами Парнас и Гедилий (на границе Беотии с Фокидой). Ополчение беотийцев возглавил Геракл, силами миниев командовал царь Орхомена Эргин. Войска Эргина потерпели сокрушительное поражение. О дальнейших событиях мифы рассказывают не одинаково (по одной версии, Эргин пал в бою, а Орхомен был немедленно разрушен, по другой, — Эргин заключил мир с победителем и правил в родном городе до глубокой старости, так что минии позднее даже участвовали в походе под Трою), но в оценке результата борьбы традиция сходится, а именно: в конце концов, Орхомен перестал существовать, а его территорией завладели беотийцы (согласно Страбону (IX, 2, 29), это случилось уже после ухода беотийцев из Арны (см.: Polyaen., I, 12 и прим. 84)). Текст Полиэна неизбежно воскрешает в памяти описание двенадцати подвигов Геракла — складывается впечатление, что герой в одиночку одолел врагов, запрудив реку огромными камнями. Сразу отметим, что в древности существовала совершенно иная трактовка событий (Diod., IV, 10, 5): фиванский военачальник добился успеха благодаря умело выбранной позиции — он дал сражение на узком пространстве, зажатом между двумя горными цепями, ширина которого не превышала пяти стадий (ок. 900 м, описание местности, где согласно сказаниям произошла битва, см. у Страбона (IX, 3, 16)), что позволило нейтрализовать численное преимущество миниев. Разгром минийского войска, безусловно, произвел на греков сильное впечатление. Память об этом событии жила в веках и сохранилась до нашего времени благодаря сочинениям многих авторов (Apollod., II, 4, 11; Diod., IV, 10, 2-6; Strab., IX, 2, 40; Paus., IX, 37, 2). Кроме Полиэна об изменении русла Кефиса нам сообщает также Павсаний (IX, 38, 6-7). Можно предположить, что основой для предания о затоплении минийской конницы с помощью отведенного течения реки послужили особенности геологического строения Беотии. В результате частых землетрясений реки (в том числе и Кефис) могли неоднократно менять свои русла и даже совершенно исчезать под землей, чтобы затем при следующем колебании почвы вновь появиться на поверхности, но нередко с новым руслом (подробнее об этом см.: Strab., IX, 2, 16-17). Происходили резкие колебания уровня вод, как например, однажды уже в исторические времена это случилось с Кефисом — вода в реке значительно поднялась, а затем, видимо, при следующем толчке недр, около города Коп открылся подземный канал, принявший поток реки (Strab., IX, 2, 18). Возможно, минийское войско стало жертвой разыгравшейся стихии, когда в результате тектонических сдвигов путь Кефису в море (перед участком, где он уходил под землю) оказался на какое-то время закрыт и вода стремительно залила приречное пространство. Пример подобного вмешательства водной стихии в человеческие дела дает эллинистическая истории — в день битвы между претендентами на власть в Сирии гигантская волна, возникшая, очевидно, в результате моретрясения, обрушилась на побережье между Тиром и Птолемаидой, смыв при этом одну из противоборствующих армий (Strab., XVI, 2, 26; Athen., VIII, 333b-d). Впрочем, для того, чтобы изменить ход войны, участие стихии не обязательно должно было принять столь неординарный характер — довольно было лишь разлива Кефиса, чтобы театр боевых действий превратился в болото и стал непригодным для использования конницы (под этой последней, безусловно, следует подразумевать колесничные войска, см. прим. 51). В период спада военной активности такое подтопление, вероятно, не имело слишком уж большого значения, но накануне решающей битвы оно могло привести войско? ударную силу которого составляли боевые средства на конной тяге, к катастрофе.