Играл ли в «возврат к истокам» Вальтер Вефер? Разумеется, играл… в детстве, окруженный рунами, мифами, черепами, древним оружием и разглагольствующими аристократическими старцами. Игра перетекла в жизнь, оставив некоторые стороны психики недостаточно развитыми.
Для одних он был «душкой», потому что во многом оставался ребенком, играющим в забавы своего детства. Для других он был «хитроумным Одиссеем», потому что развитый «комплекс пещерной морали» позволял ему быть беспощадным и бесчеловечным к «народу другой пещеры».
Насколько его убеждения были близки по форме к религиозно-культовым, свидетельствует фраза, которую он очень часто повторял в разных выступлениях: «Либо новые люфтваффе станут национал-социалистическими, либо не будут существовать вовсе».
Это говорилось не ради красного словца. Вефер действительно был убежден, что только магия, порождаемая бессознательным инстинктом всей нации, способна творить любые чудеса, в том числе и экономические или промышленные. Очень любопытно это сочетание точного, рационального расчета технических средств и ресурсов, необходимых для авиастроительства, и наивных, иррациональных надежд на чудесные источники.
Думаю, что одинаково бесполезными были бы попытки убедить Вефера в бесплодности этих надежд или найти в его действиях признаки преступления. Верование в идею, как и любая другая религия, не принимает аргументации, отвергает ее из сознания.
Разумеется, Вефер знал, что в истории человечества нет ни одного примера созидания чего-либо силой воодушевленного охлоса. Объединенная инстинктом толпа способна только к великим разрушениям, то есть великим грабежам соседей или самих себя. Других «истоков» история не знает.
Не к чему возвращаться.
Но вера в чудо как раз и предполагает надежду на возникновение того, чего никогда не было и быть не может. Верят только в неестественное, нарушающее природный порядок.
Любопытно, что «душка»-Вефер стремился решать большинство вопросов самостоятельно, не прибегая к помощи своих начальников — Геринга и особенно Мильха. Эта парочка в своем отношении к идеям нацизма была полной противоположностью генерал-лейтенанту. Они использовали идею нацизма, но никогда не были ее фанатиками. Вефер же словно старался всеми силами «обезопасить» создаваемое им чудо от прикосновения к нему «нечистых». В этом отношении он был, так сказать, «святее папы римского». Даже Гитлер, этот вождь и идол нацизма, постоянно позволял себе идти на преступления, ложь, убийство.
Однако следует отметить, что Вефер всеми силами стремился соблюсти внутреннюю нравственную чистоту. Остальное руководство НСДАП тщательно заботилось о внешней стороне своей нравственности. Была разработана целая система уловок и приемов, приукрашивающих деяния и образы живых (а прежде всего погибших) героев рейха. Система была тотальной, всеобщей. Под ее воздействие подпадали и те, кто не нуждался в ее помощи.
Любопытно, что до сих пор в работах некоторых историков можно встретить отголоски этой системы. Так, Веферу была придумана официальная биография, делающая его героем первой мировой войны, военным летчиком и т. д.
Не был Вальтер Вефер профессиональным пилотом. За время войны он ни разу не сидел за штурвалом, за последующую жизнь налетал менее 200 часов. Это, конечно, больше, чем мог бы похвастать древний римлянин, но для аса люфтваффе маловато. Маловероятно, что усилия официальной пропаганды убедили самого Вефера в его многоопытности, но 3 июня 1936 года он проявил себя слишком самонадеянным.
В тот день у него, как обычно, было очень плотное расписание. Утром он должен был выступить перед курсантами Дрезденского военно-воздушного училища, затем вылететь в Берлин на похороны героя войны Карла Лицмана, а оттуда в Варнемюнд на обсуждение очередного проекта нового бомбардировщика. Обычно все эти перелеты обслуживались опытными летчиками, привычно дежурившими возле готового взлететь самолета. На этот раз к моменту вылета летчик куда-то отошел. Вефер нервничал, злился, заставил механиков искать пилота. Из-за этого никто не произвел обязательный предполетный осмотр самолета. Появившегося наконец пилота Вефер втолкнул в кабину, забрался сам… Самолет, едва оторвавшись от грунта, накренился, врезался носом в землю и взорвался. Причиной гибели оказались зафиксированные крепления элеронов; даже беглый осмотр мог бы предотвратить катастрофу.
На похоронах Вефера, безутешно рыдая, рейхсмаршал Герман Геринг произнес прощальную речь: «Он был вдохновляющим примером для всех нас — целеустремленный, скромный, великий человек и блестящий офицер. Нет слов, чтобы описать его вклад в общее дело. То, что люфтваффе существуют сегодня — это результат его неустанной работы».
Иногда отрицательные результаты более красноречивы, чем достижения. Со смертью Вефера руководство люфтваффе постепенно закрыло все его главные программы. Четырехмоторный стратегический бомбардировщик так и не был запущен в серийное производство. По мнению большинства историков, это оказало решающее влияние на весь ход второй мировой войны, поскольку без него германские военно-воздушные силы оказались неспособными поддержать действия флота в «битве за Атлантику», не сумели нанести сокрушительный удар по промышленным и военным объектам Великобритании, а производственные мощности Советского Союза вообще оказались вне зоны досягаемости самолетов люфтваффе.
Разработанные Вефером истребители также остались чертежами на бумаге, и в результате авиация противника (пользовавшаяся, кстати, именно четырехмоторными бомбардировщиками) безнаказанно наносила сокрушительные удары по важнейшим объектам на территории Третьего рейха.
Исходя из вышеизложенного, можно с достаточной уверенностью заключить, что Вальтер Вефер был экстравертным интуитивным сенсориком, что по типологии Карла Юнга соответствует психосоциотипу «Гюго». Действительно, Веферу присущи наиболее характерные черты этого типа: постоянная доброжелательность и легкость в отношении к трудностям, умение чувствовать настроение других людей, абсолютная верность принятой идее, способность при неизменной приветливости дать отпор грубости или хамству, непонимание скрытых общественных процессов и наивность поведения в политической жизни.
Как военачальник же, учитывая его безусловную активность (противодействие командованию, умение находить экстраординарные решения), он, по типологии П. Эмерсона, ближе всего к типу «Pionier» («первый колонист»).
Мне могут возразить, что выявляющаяся тенденция использования военачальников типа «Pionier» и «Kopfabschneider» на первом этапе развития нацизма в Германии выстраивается мною искусственно, что вместо Вефера нужно было бы рассмотреть фигуры Геринга и Мильха. Несколько позднее я подробнее остановлюсь на критике такого возражения. Здесь же, по-моему, достаточно напомнить читателю, что со смертью Вальтера Вефера, этого неофициального, но действительного стратега германского военно-воздушного флота, развитие люфтваффе прекратилось, хотя официальные, но, на мой взгляд, мнимые руководители Геринг и Мильх продолжали командовать по мере своих сил.
Эрих Редер
Свою жизнь Эрих Редер в мемуарах сравнивал с лоскутным одеялом, грубо сшитым из трех разных кусков. Первый «лоскут», разумеется, начинался с рождения.
Родился Эрих Редер (Raeder) 24 апреля 1876 года в небольшом курортном городке Вандсбек неподалеку от Гамбурга в семье школьного учителя. Его отец, доктор лингвистики Курт Редер, преподавал в частной школе английский и французский языки, что позволило мальчику овладеть этими языками с раннего детства. По материнской линии Эрих унаследовал любовь и способности к музыке.
Через 13 лет семья Редеров переехала в Грюнберг. Здесь будущий адмирал закончил школу и раздумывал, чему посвятить свою жизнь: медицине или флоту. Он решил поступить в военно-морское училище. Проблема обсуждалась на семейном совете. Решили, что «морской вариант экономичнее»: за обучение в военно-морском училище города Киля не нужно было платить. А, кроме того, только во флоте можно было получить офицерское звание отпрыску неаристократического рода. И, взяв с собою рекомендательное письмо отца к военному командованию, юный Эрих отправился в Киль.