Однако все эти вопросы надо рассматривать в контексте не российско-американской (холодной или горячей), а глобальной войны. В этом же глобальном контексте надо оценивать и поднявшуюся ныне волну русофобии. Сегодня определенные силы хотели бы внушить нам, что русофобия всецело относится к «экзотической» судьбе русского народа как самого незадачливого, не вписывающегося в нормальную логику истории. Вызванное такой пропагандой историческое уныние, парализующее волю к сопротивлению, очевидно, входит в стратегические расчеты проводников политики «окончательного» передела мира. Что касается соответствующих стараний еврейской публицистики, то здесь, вероятно, действует известный психоаналитический механизм "вытеснения и проекции". Еврейскому народу слишком знакома роль мирового изгоя, ведущего «неправильное» историческое существование. Теперь некоторые его идеологи пытаются вытеснить этот травмирующий факт из еврейского сознания и спроецировать изгойский образ на русский народ. Между тем необходимо отдавать себе отчет в том, что нынешняя русофобия — частный случай нового мирового явления — "рыночного расизма", или социал-дарвинизма. В политической литературе описан «биологический» реализм германского фашизма, опирающийся на антихристианский образ стихийной телесной силы (витальности), которой тесно в прежних границах. Но давно уже пора модернизировать понятия расизма и социал-дарвинизма в соответствии с тем переворотом, который произвели в них современные адепты "естественного рыночного отбора". Нынешним заправилам мира, идентифицирующим себя с системой всепереламывающего рыночного общества, не знающего барьеров и границ, выгодно выдавать рыночный отбор за высшую инстанцию, селекционирующую достойных и бракующую недостойных.
Гибкий еврейский ум моментально приспособился к этой новой конъюнктуре и рискует выступить в роли глашатая нового фашизма. "Еврейский фашизм" — понятие, способное шокировать благонамеренного наблюдателя, памятующего о том, насколько евреи пострадали от немецкого фашизма и расизма. Однако разве мы, русские, меньше от них пострадали? Каждая советская семья ведет свой мартиролог жертв германского проекта покорения мира, жертв великой войны. Тем не менее еврейская публицистика не стесняется оперировать понятиями "русского фашизма" и "красно-коричневого большинства". Здесь кроются не только злонамеренная раздражительность и неблагодарность. Здесь чувствуется и какое-то стремление увести общественное внимание в сторону, скрыть действительные источники нового фашизма и расизма. "Естественный рыночный отбор", о котором новое великое учение столь настойчиво трубит, нисколько не является «естественным». Он принадлежит вполне «искусственной» — насаждаемой заинтересованными инстанциями — логике насилия: сильных над слабыми, экспроприаторов над экспроприируемыми, крикливого меньшинства над молчаливым большинством.
Значительная часть современного еврейства почему-то усмотрела в этой логике новое подтверждение еврейского избранничества и еврейской миссии в мире. Сто лет назад эта миссия понималась прямо противоположным образом. Тогда политически мобилизованное еврейство задумало насаждать в России новый строй антирыночной теократии, жесточайшим образом преследуя русскую "мелкобуржуазную стихию". Это сегодня марксистский теократический проект внерыночного общества, управляемого во все вникающими «судиями», благополучно списывается на русскую общинность и русский традиционализм. Но тогда, после большевистского переворота, проект безрыночного и безгосударственного общества, являющего собой своеобразный "континентальный тоталитаризм", ничего не оставляющий вне своей душеспасительной опеки, воспринимался как воплощение еврейской идеи — марксистско-талмудической. Теперь, когда этот проект скомпрометирован, евреи переадресовали его русской общинной традиции, осуждаемой в качестве источника тоталитарного зла. Это неплохой прием в смысле самозащиты и самоутверждения, но принять его на веру способны только те, кто не знает истинной роли еврейского комиссарства в "русской революции".