Тот факт, что США не дали союзникам расслабиться после победоносного окончания холодной войны, лишний раз подтверждает трагический «парадокс»: вопреки ожиданиям всех благонамеренных, окончание холодной войны означало не военную демобилизацию, а новый этап мобилизации, связанный с эскалацией претензий нового мирового гегемона.
После блицкрига в Югославии главной проблемой нового "мирового гегемона" стало состояние собственной страны, пребывающей в недопустимой довоенной расслабленности. И тогда последовали события 11 сентября, давшие повод объявить мобилизацию американской нации для борьбы с мировым терроризмом.
И никто не удивился, почему для борьбы с каким-то Бен Ладеном требуется не дополнительная мобилизация спецслужб (причем одного из их подразделений), а тотальная мобилизация всей военной машины США и НАТО, усиление военных расходов, вдвое превышающих их рост в период холодной войны Запада с СССР, реорганизация стратегической системы обороны и, наконец, жесткая дилемма, выдвинутая перед всеми странами мира: кто не с нами в этой войне, тот против нас. Послание президента США "О состоянии нации" — это настоящее обращение к стране в период смертельной опасности и смертельной вражды: "Мы живем в уникальное время, наша страна находится в состоянии войны, наша страна переживает спад, и мир во всем мире стоит перед беспрецедентной угрозой… Война только начинается, и Афганистан — только первое поле сражения".
И после всего этого находятся люди, приглашающие нас всерьез поверить, будто речь идет о «поимке» Бен Ладена и "борьбе с терроризмом"!
По-видимому, одно из главных условий, которые агрессор ныне диктует миру, — это беспрекословное следование его идеологическим указаниям и безусловная лояльность по отношению к его пропаганде. "Ваше дело не рассуждать, а верить в те мифы, которыми мы оправдываем свои действия. Сомнение означает неповиновение" — вот что на самом деле говорит сегодня миру американская пропаганда.
Осмелимся все же порассуждать, то есть перейти к аналитике. Здесь сразу же возникают два вопроса.
Первый: почему США решились на головокружительную мировую авантюру?
Второй: почему мир пока что по-настоящему не сопротивляется?
Оба вопроса ставят нетривиальные теоретико-методологические проблемы и потребуют привлечения новых видов социально-гуманитарного знания, до сих пор практически не затребованных политической наукой.
§ 1. Почему победитель не удовольствовался достигнутым
Объяснение на идеологическом уровне
Поведение Америки после окончания холодной войны в свое время никто не предвидел. Я не говорю здесь о российских прозелитах нового великого учения, буквально воспринявших пропагандистские штампы Запада в период, когда он вел холодную войну с коммунистическим Востоком.
Стратегической целью этой пропаганды являлась не только деморализация противника — подавление его воли к победе, но и раскалывание его рядов. Сначала речь шла о расколе "социалистического лагеря": восточноевропейских участников Варшавского договора тайком манили в Европу, обещая "полное европейское признание" и всяческие предпочтения в случае разрыва с советской империей.
Вторая линия прорыва: раскол самого Советского Союза во имя осуществления права на национальное самоопределение с последующим принятием в европейский дом опять-таки тех, кто быстрее всех дистанцируется от советского наследия.
Наконец, раскол внутри бывших советских наций и внутри России: поощрение демократического меньшинства за счет недемократического большинства, обремененного неисправимой историко-культурной наследственностью. Главным союзником Запада на Востоке были объявлены "внутренние эмигранты" — те, кто, живя в туземной среде, душой принадлежали Западу. Именно им сулили статус передового демократического авангарда, наделенного неограниченными полномочиями в деле управления своими незадачливыми народами. Но купить такой статус можно было только одним: безусловной преданностью не только идеалам Запада, но и преданностью Америке как практическому носителю нового мирового порядка. А в том, что этот порядок будет мирным, демократическим, основанным на плюрализме и консенсусе, на скрупулезном следовании международно-правовым документам и стандартам в области прав человека, сомневаться было непозволительно.