Это впоследствии подтвердил и американский авиационный генерал Арнольд, которому англичане в апреле 1941 г. показали карту города с местами падения бомб. Он убедился, что вопреки россказням английской пропаганды, убеждавшей весь мир в том, что немцы бомбят жилые кварталы, целями массированных налетов были в основном военные объекты.
Еще в сентябре 1939 г. президент США Рузвельт направил послание правительствам всех воюющих государств, в котором в идеалистическом духе призвал их публично подтвердить отказ от использования своих ВВС для бомбардировок городов и других объектов, где находилось мирное население. Гитлер мгновенно откликнулся на эту акцию и заявил в рейхстаге: «Я не хочу войны против женщин и детей, и я отдал приказ командованию люфтваффе подвергать ударам только военные цели». В своем ответе Рузвельту фюрер отметил: «Я согласен с вашим предложением, конечно, с тем условием, что и противник тоже будет придерживаться тех же правил ». Таким образом, вождь нацистской Германии отнюдь не хотел быть втянутым в тотальную воздушную войну, видимо представляя, какие это может иметь последствия. Известный британский военный историк Б.Г. Лиддел-Гарт писал: «Гитлер в то время, когда он обладал неизмеримым превосходством мощи бомбардировочной авиации, явно не желал в полную силу выступить против городов своих противников. Он неоднократно пытался заключить соглашение об отказе от бомбардировки городов с воздуха даже в те дни, когда находился на пике своего могущества ».
Незадолго до окончания кампании во Франции офицер О КВ Вальтер Варлимонт случайно стал свидетелем разговора между Гитлером и Герингом. Они обсуждали бомбардировки англичанами жилых кварталов нескольких немецких городов, которые начались совсем недавно и не дали особых результатов. Рейхсмаршал жаждал мести, предлагая «ответить им десятью бомбами за каждую одну». Однако фюрер без колебаний запретил любые ответные меры. Он считал, что британское правительство просто потеряло голову после разгрома под Дюнкерком. Гитлер даже выдвинул версию, что бомбардировка была произведена не специально, а в силу плохой подготовки экипажей самолетов.
Со стратегической точки зрения перенос центра тяжести на бомбардировки городов был абсолютно верным. Существует распространенный миф, что начавшиеся налеты на Лондон позволили англичанам восстановить силы истребительной авиации и потому-де являлись ошибкой. В действительности же одним только постоянным разрушением авиабаз все равно невозможно было выиграть войну и заставить Черчилля сдаться. Германии же был нужен результат. В этом смысле авиаудары по крупным городам давали гораздо больше шансов на победу, так как военные усилия перенаправлялись против жизненно важных центров, ставя под угрозу само существование людей.
Сами по себе удары по столь крупному городу, как Лондон, создавали массу проблем его жителям. В нем, по состоянию на 1940 г., проживало свыше семи миллионов жителей. Жизнедеятельность такого крупного мегаполиса очень сильно зависит от бесперебойной работы водоснабжения, канализации, электрических сетей, общественного транспорта, железнодорожного транспорта, предприятий питания и торговли. При массированных налетах все эти системы неизбежно получали повреждения и могли быть попросту парализованы. Это грозило коллапсом, а при определенных обстоятельствах – и социальным взрывом.
Английская столица построена на глине и гравии. Многие здания вдоль Темзы опирались на сваи. Рытье убежищ для населения в таком грунте было сопряжено с большими трудностями. В ходе подготовки к ожидаемым бомбежкам было сделано очень немногое. В парках и на открытых местах вырыли траншеи, а подвальные этажи некоторых домов усилили балками. Самым лучшим укрытием были станции метро, те, что располагались ниже уровня земли [32] .
Первый массированный налет на Лондон 7 сентября с мыса Гри-Не на побережье Ла-Манша лично наблюдали рейхсмаршал Геринг, командующий 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршал Кессельринг и командир 2-го авиакорпуса генерал Бруно Лерцер. Увидев армады бомбардировщиков, с ревом несущиеся в сторону Туманного Альбиона, командующий люфтваффе так расчувствовался, что тут же экспромтом произнес торжественную речь, переданную затем по всем германским радиостанциям.