Уникальным в жизни молодого Цезаря было и то, что получив что-либо даже очень незначительное и даже благодаря лишь солидным родственным связям, он неминуемо использовал полученное с наибольшей выгодой и ухитрялся развить, продвинуться дальше других своих современников, которым когда-либо выпадал подобный или даже более плодоносный жребий. Так, лишь из принципа отказавшись подчиниться диктатору Сулле и развестись с юной женой, восемнадцатилетний Юлий сумел таким образом обратить на себя внимание и выделиться из аморфной среды сверстников, хотя это едва не стоило ему жизни. Через четыре года он снова отличился, заслужив за исключительную личную храбрость при осаде города Митилен дубовый венок. В этом же году, едва только до него дошла весть о смерти тирана, Юлий поспешил вернуться в Рим и посвятить добрую часть времени давно задуманному делу – образованию и детальному изучению политической обстановки в Риме и его колониях. При этом молодой Цезарь снова заставил заговорить
о себе, неожиданно обвинив бывшего консула в вымогательствах. Несмотря на то что в конце концов дело было им проиграно (не без активного участия одного из наиболее прославленных адвокатов того времени Квинта Гортензия), Цезарь сумел и тут приобрести славу отличного оратора и имидж подающего серьезные надежды политика. Хотя не исключено, что он поставил крест на желании стать профессиональным адвокатом или оратором.
Ему было двадцать три года, и он заставлял себя рисковать жизнью всякий раз, когда чувствовал, что сумеет этим привлечь к себе внимание народа и колоссов политической жизни империи. Даже угодив некоторое время спустя к пиратам, он старался вести себя неадекватно смело – так, чтобы это соответствовало его значительной политической роли в будущем, чем вызвал немалые симпатии со стороны морских разбойников, позже, опять-таки не без служения собственному имиджу, он собрал необходимое количество людей и, стремительно обрушившись на пиратов, взял их в плен и казнил всех до единого. Удивительным является тщательная селекция молодым Цезарем своего окружения. Он всегда чувствовал себя прежде всего актером, словно на открытой сцене гигантского театра, в зрители и критики которого был призван весь мир. Он с раннего детства разыгрывал роль, всегда и везде, где бы ни находился, играл яростно, трепетно и настойчиво, а целью этой игры было завоевание зрительских симпатий и власти над этой странной аудиторией. Вовсе не случайно Цезарь учился у наиболее образованных и наиболее прославившихся в качестве профессионалов в определенных областях современников. Он отправился на остров Родос, чтобы совершенствоваться в ораторском искусстве у одного из самых именитых риторов Древнего мира Аполлония Милона, у которого незадолго до этого учился уже успевший заявить о себе Цицерон. А когда Цезарь предстал перед выбором, где получить военный опыт – в войсках под началом своего родственника или в рядах уже известного в Риме полководца Лукулла, ни секунды не колеблясь, он выбрал Лукулла, несмотря на то что тот слыл ярым приверженцем ненавистного молодому человеку Суллы, едва не лишившего Юлия жизни. Точно так же, когда вставал вопрос получения знаний или практического опыта, Цезарь не останавливался ни перед опасностью, ни перед тяжелым изматывающим трудом.
У некоторых наиболее проницательных современников Цезаря порой создавалось впечатление, что этот молодой человек уже в ранней юности задумал что-то потрясающее и тщательно готовил себя к выполнению какой-то загадочной миссии. Итак, в молодые годы Юлий сумел выполнить наиболее важную задачу – обратить на себя внимание, заявить о себе, признать себя претендентом на успех, хотя еще мало кто из маститых политиков того времени всерьез воспринимал его в качестве будущего римского государственного деятеля. Суть молодых лет Цезаря состояла в том, что он определенно сформулировал перед собой задачу – завоевать власть. Этому не оказались помехами ни его далеко не крепкое здоровье, ни необходимость рисковать жизнью, ни различные субъективные трудности.
Хотя никто из маститого окружения Цезаря не указал ему конкретный путь, именно от него он получил колоссальный арсенал политической борьбы. Что же касается идеи, то несмотря на чудовищную разобщенность римского общества I века до н. э., его патрицианская часть была столь же содержательна в своих устремлениях, сколь и изобретательна, а почти каждый молодой человек безумно жаждал самореализации непременно в виде сколько-нибудь заметного следа, оставленного в истории. Невероятно, но наряду с уже процветавшим безумным распутством и разрушительной безыдейностью удивительное множество молодых образованных людей яростно бросалось в гущу политической борьбы, научной и культурной жизни столицы мира. Молодой Юлий был лишь одним из многих известных современников, ставших историческими личностями – полководцами, ораторами, историками, философами, поэтами и государственными деятелями. Причем, несмотря на старания, в молодости он был далеко не в самых первых рядах, хотя и на слуху у современников. Многие из представителей римской «золотой молодежи» последнего века до нашего летоисчисления, не сумев добиться успехов в политической карьере или на поприще войны (что оценивалось современниками как наивысший успех), реализовывались как ученые, литераторы, ораторы. Определенно во времена таких гигантов, как Цицерон, Гортензий, Катулл и Помпей, юному Цезарю было не просто выносить в голове свое восхождение на исторический олимп и однажды решительно привести его в действие; с другой стороны, именно соперничество невиданных масштабов в среде лидеров и породило дьявольскую напористость Цезаря, находящую выход порой в таких выразительных и вместе с тем бесстрастных решениях, что победы просто не могло не быть. Разносторонняя и многогранная подготовка Цезаря к медленному но удивительно последовательному восхождению дала, кроме того, возможность вскоре заявить о себе как о начинающем ученом, полководце, писателе, ораторе и даже адвокате. Это были пробы, и Цезарь научил себя относиться философски к нулевому результату своих многочисленных попыток заявить о себе как о серьезном игроке на римской сцене. Все же вся его многогранность и изворотливость были подчинены лишь одной, наиболее весомой цели – сокрушить политических противников и добиться высшей власти, на которую только может рассчитывать смертный. Как одинокий ночной путник, он часто шел на ощупь, не страшась частых падений, однако быстро оправляясь от подвохов судьбы, еще более настойчиво двигался к своей идее. Блистательный авантюрист, он поступал таким образом, что его жизнь стала рядом попыток, часто неудачных, но с такими яркими и точными попаданиями время от времени, что неудачи забывались, а успех возрастал, пока не достиг наконец высоты воображаемого и созданного еще в молодые годы идеала.