Через девять лет после брака с Ливией Октавиан стал властелином мира. Еще через четыре года из-за слепого страха и раболепия сенаторов он стал божественным Августом, почти не осознавая, что является уже просто частью большой игры собственной жены, холодной, бесстрастной и мудрой красавицы. И Ливия наконец осознала, что ее выбор был правильным. Ее муж стал первым человеком в империи, а она получила неимоверные по масштабам рычаги влияния – путем воздействия на разум принцепса. В ней самой прочно засели имперские замашки, доставшиеся в наследство от старинного рода Клавдиев. Она ненавидела народ, ругая его при всяком удобном случае и методично вбивая в голову своему мужу мысль, что не чернь, а царь должен управлять империей.
Только она знала, что Октавиан стал Августом в значительной степени благодаря ее долго вынашиваемой задумке добиться для него непоколебимой и абсолютной власти. Ее муж еще не раз будет отказываться от диктатуры и других атрибутов власти, но животный ужас перед местью его жены заставит боязливых римских законодателей с подобострастием настаивать на необходимости верховной власти Божественного. Естественно, обожествлению подвергнется и его супруга, получив титул Августы. Но это будет потом…
Властительница империи
«Август управлял миром, а Ливия управляла Августом». В этом справедливом заключении британского исследователя Роберта Грейвза содержится не столько правда о жизни императора Августа, сколько классический опыт женской гибкости, обескураживающего обаяния и незримой магической силы. Неутолимая жажда власти и все жуткое женского начала оказывались дьявольской двойственностью, пред которой смирялись самые стойкие и могущественные мужчины. А воссоединение стремительного мужского и пленительного женского всегда являлось самой сокрушающей силой, которой невозможно противопоставить какие-либо преграды.
Ливия перекраивала характер императора с последовательной, безмолвной решимостью, незаметно для окружающих и самого Октавиана Августа. Из ядовитого и довольно неприятного молодого человека, испытывающего ко всем неприязнь и подозрительность, под влиянием ее пленительной и одновременно суровой женственности он становился благодетельным защитником семьи и морали, умеренным правителем и милосердным отцом. Но если сам Август, получив верховную власть, направил свою энергию на укрепление империи и проведение в жизнь революционных преобразований, то Ливия, тщательно скрывавшая свою надменность и презрение к окружающему миру в тени неприкасаемых дворцовых палат, лишь готовилась разыграть свою собственную карту.
Все еще оставаясь привлекательной молодой женщиной, Ливия имела достаточно много времени для воплощения своих планов. Поэтому она избрала своеобразную стратегию, основанную на беспристрастном анализе происходящих событий, математически точном просчете всех угроз и сосредоточенном устранении всего, что может стать на пути. Ее беспокоила в первую очередь безопасность мужа, который был окружен кольцом такого пристального внимания со стороны жены, что каждый шаг императора доносился ей в сопровождении множества разнообразных комментариев различных людей. Безопасность Августа была и частью ее собственной безопасности, а также безопасности ее двух сыновей – Тиберия и Друза. Кроме всего прочего, она прекрасно понимала, что Август, будучи властным и тяжеловесным в решениях, мог при определенно складывающихся обстоятельствах и поменять жену, как это сделал его знаменитый дядя Юлий Цезарь. Для Ливии такое развитие событий казалось недопустимым, поэтому, войдя в дом Октавиана в качестве супруги, она тотчас принялась усердно изучать все привычки и желания своего избранника. Со временем она не только могла дать ему дельный совет в ведении государственных дел, но и обеспечить любые плотские наслаждения, к которым был склонен первый человек Вечного города. Разобравшись в тонкостях сексуальных потребностей своего мужа, Ливия мудро рассудила, что коль она сама не способна удовлетворить все плотские желания мужа, другие женщины должны делать это под ее неусыпным надзором. Ее мало смущали измены Августа, гораздо более важными казались его здоровье, безопасность и власть над его интеллектом. В конце концов, любвеобильных сирийских красоток, которых Ливия сама отбирала для Августа, можно было устранить в любой момент, а вот появление реальной женщины-соперницы она допустить не могла. Несмотря на полные сарказма издевки над скромностью Октавии, не сумевшей удержать возле себя страстного Марка Антония, Ливия сама не умела любить, а применение постельных хитростей давалось ей очень трудно. Но она придумала множество достойных компенсаций собственной фригидности. Августу было с ней уютно, она дала ему гармонию, и это оказалось самым главным достижением этой дурманящей женщины. Ливия могла свести с ума кого угодно: всегда в роскошных одеждах, ароматная, как изысканный цветок, с обольстительной улыбкой, застывшей на устах, холодной головой и сильным характером, первая женщина империи неизменно производила неизгладимое впечатление на лучших мужчин Рима, при этом ничего им не позволяя, кроме выражения восхищения. Ей были чужды ревность, болтливость или любые другие проявления эмоций, характерные для женского начала и рассматривающиеся порой как слабости пола. Более того, некоторые исследователи Римской цивилизации утверждают, что Август как мужчина мог удовлетворить любую женщину, но только не Ливию. «Стыд и неутоленная страсть привязывали к ней Августа крепче, чем узы, которые возникли бы, если бы их взаимное влечение друг к другу удовлетворялось каждую ночь и Ливия нарожала бы ему дюжину прекрасных детей», – уверен Роберт Грейвз. Скорее всего, его предположения недалеки от истины: Ливия делала все, чтобы Август чувствовал себя полноценным мужчиной, но при этом оставляла маленький, но очень действенный рычаг воздействия на, возможно, искусственно созданную неполноценность императора Великого Рима.