Ключевым элементом эпистемологии и “метастратегии” Фрейда была роль, которую играл язык в решении проблем и в человеческом взаимодействии. По Фрейду, язык является главным инструментом, с помощью которого можно находить источник возникновения симптома, вскрывать конфликт, лежащий в основе симптома, и направлять человека к новому решению. Фрейд считал язык не просто средством коммуникации, не просто сигнальной системой, но высшим достижением человеческого развития, оказывающим уникальное по силе воздействие на процессы понимания и изменения. Он верил, что слова представляют собой основной инструмент работы сознания и сами по себе обладают особой силой. Фрейд писал:
“Слова и магия были вначале одним и тем же, и даже сегодня слова во многом сохраняют свою магическую силу. Словами один человек может осчастливить другого или повергнуть его в бездну отчаяния; словами учитель передает свои знания ученикам; словами оратор увлекает слушателей и формирует их суждения и решения. Слова вызывают эмоции и вообще являются универсальным средством воздействия людей друг на друга”.
То важное значение, которое Фрейд придавал языку, перекликается с ключевыми принципами нейро-лингвистического программирования. Суть нейро-лингвистического программирования заключается в том, что функционирование нервной системы (“нейро”) тесно связано с нашей способностью использования языка (“лингвистическое”). Стратегии (“программы”), с помощью которых мы организуем и направляем наше поведение, строятся из нейрологических и вербальных (словесных) паттернов. В своей первой книге, “Структура магии”, Ричард Бэндлер и Джон Гриндер (основоположники НЛП) попытались определить некоторые принципы, лежащие в основе кажущейся “магии” языка, о которой говорил Фрейд.
“Все достижения человеческой расы, как положительные, так и отрицательные, использовали язык. Мы, люди, используем язык двумя способами. Во-первых, для того, чтобы представлять наш опыт — мы называем этот процесс размышлением, думанием, фантазированием, репетированием. Используя язык как репрезентативную систему, мы воспроизводим модель нашего опыта. Та модель мира, которую мы создаем через наше репрезентативное использование языка, основана на нашем восприятии мира. Наше восприятие частично определяется нашей моделью представления мира… Во-вторых, мы используем наш язык для сообщения друг другу нашей модели представления мира. Используя язык для коммуникации, мы называем это разговором, обсуждением, письмом, выступлением, пением”.
Таким образом, по Бэндлеру и Гриндеру, язык служит как средством репрезентации или создания моделей нашего опыта, так и средством коммуникации, передачи этого опыта. У греков существовало два разных слова для обозначения двух видов использования языка. Слово “рема” [rhema] — для обозначения слов как средств коммуникации, и “логос” [logos] — для обозначения слов, ассоциированных с мышлением и пониманием. “Рема” (rhma) означало употребление “слов как вещей”. “Логос” (logos) обозначал слова, связанные с “проявлением разума”. Великий греческий философ Аристотель описывал отношение между словами и психическим опытом следующим образом:
“Слова являются символами психического опыта, а на письме — символами произносимых слов. Все люди пишут по-разному, так и речь всех людей звучит по-разному, но психический опыт, прямо символизирующий слова, одинаков для всех, а также одинаковы те вещи, образом которых является наш опыт”.
Утверждение Аристотеля, что слова “символизируют” наш “психический опыт”, перекликается с представлением НЛП о том, что письменные и произносимые слова представляют собой “поверхностные структуры”, являющиеся результатом трансформаций других психических и языковых “глубинных структур”. В результате, слова могут как отражать, так и формировать психический опыт. Это делает слова мощным инструментом не только мышления, но и других сознательных и бессознательных процессов. Достигая глубинных структур, лежащих за используемыми человеком конкретными словами, мы можем выявить и изменить процесс функционирования психики, выражаемый через языковые паттерны этого человека.
Если подходить к данной проблеме таким образом, язык перестает быть просто “эпифеноменом”, или набором случайных знаков, с помощью которых мы передаем наш психический опыт; он становится ключевой частью нашего психического опыта. Как указывали Бэндлер и Гриндер:
“Нервная система, которая ответственна за возникновение репрезентативной системы языка, — нервной системой, с помощью которой люди строят любую другую модель мира — визуальную, кинестетическую и др…. В каждой из этих систем работают одни и те же структурные принципы.
Таким образом, язык может параллельно отражать и даже замещать опыт и деятельность в других наших репрезентативных системах. Важным следствием данного явления стало то, что разговор о чем-либо может означать нечто большее, чем простое отражение наших ощущений; он может в действительности создавать или изменять наши ощущения. Отсюда следует особая роль, которую язык играет в процессе изменения и лечения.
В философии Древней Греции считалось, что “логос” представляет собой управляющий и объединяющий принцип во Вселенной. Гераклит (540–480 до н. э.) определял “логос” как “универсальный принцип, через который все вещи связаны между собой и через который происходят все события в природе”. Стоики утверждали, что “логос” является космическим управляющим или генерирующим принципом, который имманентно присутствует и действует в любом явлении и который пронизывает всю реальность. Согласно Фило, греческому философу еврейского происхождения (современнику Иисуса), “логос” являлся посредником между высшей реальностью и чувствующим миром.
Взгляд Фрейда на язык, по-видимому, включал эти глубокие представления. По Фрейду, симптомы изменяются при обнаружении их “значения” и при последующем сознательном выражении этого значения с помощью слов. Он считал, что смысл и цель какого-либо события определяются его отношением к большей системе событий. Для него язык — это основное, доступное человеку средство обнаружения и активирования неврологических связей, необходимых для понимания какого-либо явления, придания значения и, таким образом, для егоизменения. Важное значение, которое Фрейд придавал языку как основному средству “осознания” и изменения, ярко проявилось в центральном положении его так называемого “лечения словом”. Фрейд писал:
[Наше лечение] “помогает покончить с движущей силой, [условий, лежащих в основе образования симптома] позволяя его зажатому аффекту найти выражение через речь; это приводит аффект к ассоциативной коррекции при введении его в нормальное сознание”.
Фрейд утверждал, что язык создает альтернативный канал или путь к “нормальному осознанию”. Таким образом, если “какой-то психический процесс не осуществляется до конца нормальным образом”, потому что “застревает” или “забуксовывает”, тогда в качестве инструмента для обратного связывания этого процесса с “нормальным сознанием” можно использовать язык — так, чтобы данный процесс было снова разрешим путем естественной “ассоциативной коррекции”.
Движущая сила, лежащая в основе образования симптома, способна достигать “ассоциативной коррекции” при использовании языка для приведения ее к “нормальному осознанию”
Конечно, для людей язык является очень высоко развитым способом формирования “конвергентных зон”[02] для кластеров других когнитивных действий. Недавние неврологические исследования с использованием ПЕТ-сканирования показали, что слово служит точкой конвергенции, или слияния, для других нервных цепей. “Значение” и смысл слова для определенного индивида является функцией того объема неврологической энергии, который оно мобилизует. Вербальное обозначение ощущения позволяет этому ощущению ассоциироваться и связываться с другими нервными цепями.
[02a] НЛП различает лингвистическую и тональную функции аудиальной системы, обозначая чистые звуки как Аt — для аудиально-тональной системы, и Аd — для аудиально-дигитальной. Термин “дигитальная” используется, поскольку слова являются дискретными вербальными символами, или “дигитами”-цифрами
[03] Хотя Фрейд не говорит об этом открыто, здесь содержится указание на причину того, что большая часть искусства носила религиозный характер, так как подавление сексуальных отношений — паттерн, общий для западных религий.
[04] Например, следует принять во внимание, что на содержание убеждений Фрейда повлияла мужская ориентация цивилизации Запада, доминирующая в мышлении того времени.
Сравнение с “физической силой” неудачно, поскольку здесь Фрейд скатывается к механистической метафоре психического. При механическом превращении сил энергия передается от одного элемента причинной цепи к другому. В живых же системах у каждого элемента есть свой собственный источник энергии. Поэтому в процессе превращения энергия приобретается, а не теряется.
Даже на “эпистемологическом” уровне фрейдовское понятие “сублимации” вряд ли явилось большим шагом вперед по сравнению с традиционным взглядом, впервые высказанным Платоном и получившим свое развитие во времена “эпохи Разума”; этот взгляд заключался в том, что силы “примитивных инстинктов” находятся в непрерывном противодействии силе разума, и поэтому их необходимо подавлять чтобы цивилизация развивалась. Фрейд, как и Аристотель, придерживался взгляда, что процессы в “психе” (такие, как “разум”) могут влиять на направление “аппетитов” и таким образом превращать и утилизировать их энергию вместо того, чтобы подавлять эти инстинкты.
Конечно, многие из нас возразят против описания научных исследований и творческих достижений как всего лишь “ментальной мастурбации”. Все это явно противоречит опыту тех, кто занимался научными исследованиями и искусством и при этом вел совершенно нормальную сексуальную и любовную жизнь. (Интересно посмотреть, что Фрейд думал о своей собственной сексуальной и любовной жизни, при том что сам являлся страстным исследователем).
Также верно и то, что можно оспорить и обратное утверждение: причина, по которой многие люди столь озабочены любовной и сексуальной активностью, заключается в том, что естественное желание выражать себя через искусство и исследование окружающего мира не находит удовлетворения из-за а) недостатка понимания и развития когнитивных стратегий, лежащих в основе такого рода самовыражения и исследования, и б) из-за происходящего отсюда убеждения, что лишь немногие избранные могут преуспеть и достичь высот в таких трудах.
[05] Фрейд даже предположил, что за поведением птицы могла наблюдать мать Леонардо, которая и сообщила ему об этом позже. По мысли Фрейда, “он сохранил воспоминание об этой истории, рассказанной матерью, и позже, как это часто случается, стал считать его воспоминанием о своем собственном опыте”.
[06] Интересно, что был написан фантастический рассказ о воображаемой встрече этих двоих, когда они обменивались своими методами и комбинировали их. Роман под названием “Семипроцентное решение” (по которому позже был сделан фильм) также обыгрывает связь с кокаином — и Фрейда, и Холмса (чьи методы, кстати, были смоделированы по методам современника Фрейда — профессора медицинской школы, где учился создатель Холмса, Артур Конан Дойль).
[07] В своих записных книжках Леонардо использовал слово “nibio”, “коршун” (“nibbio” в современном итальянском языке). Фрейд, однако, переводит это слово как “Geier” (немецкое “гриф”) вместо “Milan” (обычное немецкое слово, используемое для обозначения коршуна). Это явление возникло вследствие ошибки в немецком переводе записных книжек Леонардо, которым пользовался Фрейд. Ошибка в переводе приводит к тому, что Фрейд делает явно ошибочные выводы; однако, как утверждают сторонники Фрейда, она не нарушает правильности основного вывода Фрейда о психодинамических силах, которые могли повлиять на формирование характера Леонардо.
[08] Сэр Пьеро, нотариус, принадлежал к старинному роду из окрестностей Винчи в Северной Италии; всего у него было четыре жены. Первые две умерли бездетными, и только от третьей жены у сэра Пьеро родился законный сын. К тому времени Леонардо достиг возраста двадцати пяти лет и работал учеником в мастерской Андреа Вероккио во Флоренции. Четвертая жена сэра Пьеро (на которой он женился, когда ему было больше пятидесяти лет) родила ему девятерых сыновей и двух дочерей.
[09] Ингибирование — торможение, сдерживание. —
[10] Например, в дополнение к его интерпретации образа птицы как “грифа” в воспоминании Леонардо Фрейд несколько раз цитирует самого Леонардо, говоря о том, что “с самого начала ему было предначертано исследовать полет птиц”, указывая тем самым на его продолжительный интерес к полету как на явное доказательство подавляемых сексуальных позывов. На самом деле утверждение Леонардо звучало так: “Казалось, что мне было навсегда предначертано так глубоко интересоваться
[11] Если даже, следуя предположениям Фрейда, считать, что два хвоста изображали два фаллоса и наблюдалось “обращение пола” (принимая во внимание вывод Фрейда о том, что у Леонардо были гомосексуальные наклонности), так что женское и мужское поменялось местами, то и тогда хвосты могли изображать двух матерей, а птица — отца Леонардо.
[12] Рекуррентный — повторяющийся, рецидивный. —
[13] В самом деле, в соответствии со взглядами Фрейда, можно задаться вопросом: что, если бы Леонардо прошел курс психоанализа и осознал все, что лежало в основе его творческих способностей, — смог бы он тогда с таким необычайным мастерством нарисовать Мону Лизу?
[14] Как я надеюсь показать в следующей главе о Леонардо, НЛП “не подводит нас”, когда дело доходит до определения ключевых когнитивных элементов, лежащих в основе “художественного дарования и способностей”. С помощью методов и фильтров НЛП мы можем определить некоторые из недостающих связей, которые Фрейд определил как необходимые, для того чтобы объяснить “природу работы художника” и “художественную технику”. Как мы увидим далее, НЛП предоставляет нам инструменты, позволяющие анализировать записи и работы Леонардо таким образом, чтобы мы могли выделить некоторые существенные элементы мыслительных процессов, лежащих в основе его научных и художественных достижений. Эти элементы затем могут быть организованы и использованы таким образом, чтобы научить человека думать и даже рисовать так, как это делал Леонардо, не зависимо от “случайных обстоятельств” личной и сексуальной истории этого человека.
[15] Интересно отметить, что сам Микеланджело, по-видимому, использовал вторую позицию при создании своих скульптур; он утверждал, что его техника заключалась в том, чтобы выпустить или “освободить” статую, уже заключенную в каменной глыбе. Подобное предположение подразумевает, что обычно Микеланджело как бы помещал себя внутрь глыбы мрамора и ощущал то, что уже находилось внутри камня и лишь ждало своего выражения. Затем, вместо того, чтобы ваять что-то “в камне”, он убирал куски мрамора, покрывающие заключенную внутри камня форму.
[16] Высказывалось предположение, что план возведения гробницы послужил толчком к протестантской Реформации, поскольку взносы, которые Папа требовал от церквей европейских стран на строительство гробницы были столь велики, что заставили Мартина Лютера высказать возражения и в конце концов восстать против такой расточительности.
[17] Интересно, что, в отличие от анализа личности Леонардо, Фрейд ничего не говорит о возможном влиянии семьи или сексуальности на Микеланджело. Например, Фрейд не упоминает ни о смерти матери Микеланджело, когда ему было шесть лет (что, по-видимому, послужило причиной его погружения в мир воображения и искусства), ни о его физической слабости (в противоположность той силе, которую он воплотил в образе Моисея), ни о его братьях (Микеланджело был вторым из пяти одаренных братьев, получивших классическое образование), ни о дурном характере его отца (который считал искусство низменной профессией, не достойной его семьи), ни о его отношениях с могущественным покровителем Лоренцо Медичи (которого Микеланджело считал своим “вторым отцом”). Скорее всего, это произошло потому, что анализ статуи не должен был стать “психобиографией” Микеланджело и, кроме того, характер Моисея интересовал Фрейда гораздо больше, чем характер художника.
В этом отношении между Моисеем и Леонардо да Винчи имеется удивительная параллель, которая (хотя Фрейд о ней и не упоминал) несомненно существовала в его бессознательном. Когда Моисей был еще младенцем, мать пустила его по Нилу в тростниковой корзинке (чтобы спасти от жестокости фараона, приказавшего истребить всех еврейских младенцев мужского пола). Ребенка нашла дочь фараона, которая, сама того не зная, взяла родную мать Моисея ему в кормилицы, пока тот не вырос и не стал жить с дочерью фараона как ее собственный сын. Таким образом (как и у Леонардо) у Моисея было “две матери” в период наиболее активного формирования его личности в самом раннем детстве.
[18] Интересно, что Фрейд также пропагандировал использование некоторых номинализаций. Термины “эго” и “ид” являются классическими примерами номинализаций; это процессы, о которых говорится таким образом, как если бы они были живыми существами. В высказывании “мое эго подавляет мое ид” два процесса представляются как два объекта. Когда мы говорим: “Ваше сопротивление мешает вашему выздоровлению”, при этом возникает ощущение, что “сопротивление” — это существо или предмет.
[19] Другим мощным методом, способствующим “ассоциативной коррекции” использования языка, является стратегия
[20] Рассказ Фрейда о том, как он пришел к своей теории сопротивления, открывает еще одну интересную сторону его стратегий. В своем “Автобиографическом исследовании” Фрейд рассказывает, как он обнаружил, что “было необходимо преодолеть нечто такое внутри пациента, что боролось с терапевтом”. Он почувствовал, что “затраты сил врача были очевидной мерой сопротивления со стороны пациента. Оставалось лишь перевести в слова то, что я сам уже наблюдал, и мне открылась теория подавления”. Во-первых, стратегия Фрейда по применению своего собственного субъективного ощущения усилия (“затраты сил”) в качестве “меры” чего-то находящегося внутри пациента, является довольно необычным для врача. Большинство “научных” наблюдателей стремится отделять свой собственный опыт от наблюдений в попытке добиться “объективности”. Фрейд использовал собственный субъективный опыт в качестве ключевого элемента своих “наблюдений”. Замечание Фрейда, что “оставалось лишь перевести в слова то, что я сам уже наблюдал”, вероятно, выражает самую суть его гения. Большинство из нас не считает, что так легко “перевести в слова” наши чувства и наблюдения, не говоря уже о том, чтобы найти слова, которые могли бы составить основу теорий. Как раз присущая Фрейду легкость движения между наблюдением и языком помогла ему стать значительной фигурой в истории. Движение между опытом и словами также послужило основой терапии Фрейда.
[21] Стратегия Фрейда поиска обстоятельств возникновения симптома и цели, которой он служит, является метастратегией практически любой современной психотерапии. Я написал несколько книг и работ, куда включил ряд идей и принципов Фрейда, применяемых в процессе личностного изменения (см.
[22] Наблюдения и модель Фрейда удивительно хорошо совпадают с современными исследованиями мозга, которые указывают на то, что лимбическая система — это структура, соединяющая низшие функции мозга с процессами высокого уровня в коре; она связана с эмоциональными и автономными функциями, а также играет важную роль в формировании воспоминаний. Глубинные бессознательные “аффективные” процессы являются функцией лимбической системы. Сознательное осознавание, озарение (инсайт) и понимание представляют собой функцию высших участков коры головного мозга, таки, как ассоциативные области зрительных и слуховых участков коры. Если судить с позиции нейролога, получается, что Фрейд указывает, на следующее обстоятельство: некоторый опыт может быть сохранен и запомнен в низших участках мозга (лимбическая система), не достигнув высших ассоциативных участков. Эти воспоминания будут продолжать нести в себе сильное эмоциональное и физическое воздействие постольку, поскольку они неспособны достичь обширных нейронных сетей в ассоциативных участках, в которых могли бы подвергнуться “естественной коррекции” решения проблем путем связи с другими мыслями, ощущениями и способностями более высокого уровня.
[23] Этот процесс во многом сходен с понятием сублимации у Фрейда, когда одно выражение в поведении инстинкта или импульса заменяется другим. Успех сублимации зависит от степени, до которой новое поведение отвечает цели первоначального поведения.
[24] “Перенос” (трансфер) отношений может происходить точно так же, как импринтируются новые и незнакомые объекты, если они присутствуют в такой же точно ситуации, где животное первоначально импринтировало другие объекты.
[25] Я видел, как люди интернализировали и удерживали физические симптомы других значимых личностей, в качестве способа сохранения привязанности. Например, я работал с людьми, которые удерживали свою связь с отцом или матерью через аллергию, избыточный вес или даже через развитие раковой опухоли — точно так же, как это было у их родителей. Хотя здесь, конечно, могут играть роль и генетические черты, я видел, как такие симптомы исчезали или переходили в ремиссию, когда человек получал новые возможности выбора для поддержания привязанности к значимому другому.
[26] То, что Фрейд называл “Эго” или “Я”, является нашей сознательной моделью “себя”. То, что он называл “Ид” или “Оно”, содержит в основном наши представления и модели (часто бессознательные) всего остального, включая и то, что не воспринимается нами как часть самих себя.
[27] Сходная стратегия использовалась Стивеном Спилбергом в фильме “Челюсти”, который начинается с того, что зритель помещается в позицию “акулы-убийцы”; это состояние заякоривается простой, но необычной фоновой музыкой. Позже Спилберг создает драматическое напряжение, снова сдвигая перспективу к позиции акулы (когда та готовится кого-либо разорвать) или включая фоновую музыку.
[28] Важно не забывать, что убеждения Фрейда по поводу гипноза относились к гипнозу, практиковавшемуся в его время, а не к “Эриксоновскому” методу, используемому сейчас многими гипнотерапевтами.
[29] Экстернализировать — вывести во вне что-либо, отделить от себя. —
[30] С точки зрения метамодели, эта последовательность утверждений описывает все большее количество удаленных деталей в отношении переживания страха, и при этом степень генерализации и искажения уменьшается, что приводит к увеличению метаосознания некоторых психических процессов, отвечающих за реакцию страха.
[31] Например, карта Советского Союза, “составленная” нациями Запада, представляла Советский Союз как коммунистического агрессора, настроенного против “свободного мира” и пытавшегося разрушить “наш жизненный уклад”; эта карта очень много говорила о роли и миссии западных держав. Сегодня не только карта Советского Союза уже не представляет СССР, уже не существует и территории, которую эта карта представляет.
[32] Идеационность — способность к формированию и восприятию идей, представлений. —
[33] Ингибировать — тормозить, подавлять, препятствовать. —
[34] Антитетический — прямо противоположный. —
[35] Конечно, эта модель рассказывает нам намного больше о психической структуре самого Фрейда, чем о психической структуре человека вообще. Например, во всех своих работах Фрейд редко упоминает о роли зрительных образов в работе как “Эго”, так и “Ид”. Он приравнивает бессознательные процессы к чувствам и “аффектам”, а сознательные — к словам и речи. Однако, основной способ мышления у некоторых людей более связан со зрительными образами. С точки зрения НЛП, структура, описанная Фрейдом, отражает точку зрения человека, чьей первичной репрезентативной стратегией является стратегия вербальная и до некоторой степени кинестетическая. (Коллега Фрейда, Карл Юнг, например, придавал зрению и зрительным образам намного большее значение, чем это делал Фрейд.)
[36] Эта новая перспектива ведет как к пониманию, так и к возникновению юмористических оттенков. Существует, например, такая старая поговорка: “В этом мире или плывешь, или тонешь… или нет”. Или: “В этом мире два типа людей: одни делят всех людей в мире на два типа, а другие — нет”.
[37] Интересно отметить, что интерпретация Фрейдом статуи Моисея включает в себя все три позиции восприятия. Ноги и руки Моисея несут отпечаток “будущего действия”, кисти и предплечья прижаты, как если бы он “подавлял” желание двигаться; голова и глаза более “отделены от ситуации”, — третья позиция, состоящая в осознании собственной миссии и видения, которое выходит за пределы непосредственного момента.
[38] Использование тела как средства пространственного разделения “частей” применялось разными терапевтами уже после Фрейда. Ими были, например, Джозеф Морено, Фриц Перлз и Вирджиния Сатир.
[39] Правило Гебба может даже лежать в основе базовой стратегии НЛП для установления раппорта, которая включает в себя “отзеркаливание” поведенческих и познавательных паттернов другого человека.
[40] Аттрактор — объект, место, точка, притягивающая к себе другие объекты; создает вокруг себя группы объектов. —
[41] Итерация — повторение. — Прим. научного редактора).
[42] Сходные техники, такие, как техника emdr для работы с посттравматическим стрессом, по сути, включает в себя прерывание паттернов, которые в большой степени устойчивы, потому что заблокированы, задавлены или заморожены. Техника EMDR, например, включает в себя просьбу быстро двигать глазами туда-сюда, одновременно думая о пугающем или травмирующем событии. Движение глаз “перетряхивает” или дестабилизирует репрезентацию. Поскольку пациенту доступны иные ресурсы, постольку эта дестабилизация ведет к “ассоциативной коррекции” без дальнейшего вмешательства со стороны фасилитатора (консультанта).
[43] Применение во время психотического эпизода такой техники, как EMDR (просьба быстро двигать глазами), скорее всего, приведет к осложнению проблемы и к неэкологичному результату.
[44] Хотя репрезентативные стратегии Фрейда и Леонардо отличались, в этой единственной области их мнения совпадали. Фрейд писал: “В вопросах науки остается правдой, что только опыт, и никогда авторитет без опыта, выносит окончательное решение за или против”.
[45] Интересно отметить, что в недавнем исследовании живописи, проводившимся с привлечением компьютерного анализа, утверждалось, что черты Моны Лизы сверхъестественным образом похожи на черты самого Леонардо в молодые годы и что это на самом деле своего рода автопортрет. Очень интересная гипотеза, если принять во внимание утверждение Леонардо, что художник имеет склонность выбирать
[46] Говорят, что Тесла фактически придумал, как генерировать электроэнергию из магнитного поля Земли (создав таким образом бесплатный и безграничный источник электроэнергии). Однако, продемонстрировав свою работу, он отказался раскрыть секрет и унес его с собой в могилу.