Например, в какой мере и каким образом КС РФ должен учитывать при разрешении конкретных дел о конституционности норм социального законодательства материально-финансовые ресурсы государства? Допустима ли квалификация материально-финансовых возможностей государства в качестве некой меры обязанностей государства перед своими гражданами в рамках требований справедливости?
И это далеко не исчерпывающий перечень вопросов, требующих исследования в рамках обозначенной темы. При поиске же ответов на эти вопросы следует учитывать, что достоинство и справедливость – главный критерий конституционности законодательства о правах и свободах человека и гражданина. Достоинство и справедливость заключают в себе не только важнейшие характеристики социального и правового положения человека в обществе и государстве, но и являются качественными показателями зрелости всей системы социальных, экономических, политических отношений. Соответствующие положения, закрепленные в Конституции или вытекающие из ее норм и институтов в качестве общих принципов, обладают, как было прямо указано в одном из постановлений КС РФ, «высшей степенью нормативной обобщенности, предопределяют содержание конституционных прав человека, отраслевых прав граждан, носят универсальный характер и в связи с этим оказывают регулирующее воздействие на все сферы общественных отношений. Общеобязательность таких принципов состоит как в приоритетности перед иными правовыми установлениями, так и в распространении их действия на все субъекты права[108].
В рамках именно таких подходов становится возможной не только реализация конституционно обусловленной концепции социальной политики государства, но и ее дальнейшее развитие на основе выработанных КС РФ правовых позиций по соответствующим проблемам. При этом соответствующие конституционные нормы институты, имеют достаточно определенное аксиологическое значение в качестве нормативной основы разрешения правотворческих и правоприменительных проблем защиты рыночных преобразований, плюралистической демократии, прав и свобод граждан. То есть именно достоинство личности является критерием конституционной обоснованности законодательных решений в сфере социальных отношений.
При этом данный подход имеет в своей основе идею двойственного значения принципа достоинства личности: негативного и позитивного. Негативный аспект достоинства личности предполагает недопустимость произвольного вмешательства публичной власти в правовой статус личности, необоснованного ограничения или лишения лица признанных за ним прав, а также отказа гражданину в возможности оспорить вынесенное в отношении него решение органа или должного лица публичной власти. Так, произвольное, без учета волеизъявления гражданина лишение или даже временное прекращение законно приобретенного гражданства, нарушая статью 6 Конституции РФ, умаляет достоинство личности, что в соответствии со статьями 18, 21 (часть 1) и 55 (часть 2) Конституции РФ является недопустимым как при издании, так и при применении законов[109]. Одновременно КС РФ сформулировал правовую позицию, согласно которой право на свободу и личную неприкосновенность, исходя из признания государством достоинства личности, предопределяет недопустимость произвольного вмешательства в сферу ее автономии[110], а также пришел к выводу, что лишение гражданина возможности прибегнуть к судебной защите для отстаивания своих прав и свобод противоречит конституционному принципу охраны достоинства личности (статья 21 Конституции РФ)[111].
Позитивная составляющая принципа достоинства личности, характеризующая безусловность обеспечения государством определенного набора и объема юридических притязаний индивидов на каждом этапе развития общества ранее, по существу, не была задействована в практике КС РФ. Признав достоинство личности основой всех прав и свобод, необходимым условием их существования и соблюдения[112], КС РФ использовал данный тезис прежде всего применительно к сфере уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений, фактически (в каждой конкретной ситуации) обосновывая вытекающее из его негативного значения требование обеспечения судебной защиты прав конкретного лица.