– Надеюсь, горничная у него знает свое дело, – заметил незнакомец, стряхивая с комбинезона блестящие осколки. Вокруг валялись три окровавленных трупа, дело происходило в самом сердце полицейского государства, а он, похоже, никуда не торопился. Незнакомец протянул руку. – Кстати, меня зовут Джаред Райнхарт.
Его рукопожатие оказалось крепким и сухим. Стоя рядом с ним, Белнэп обратил внимание, что Райнхарт нисколько не вспотел и ни один волос не выбился из его прически. Он был олицетворением хладнокровия. Сам же Белнэп, как подтвердил взгляд в зеркало, выглядел ужасно.
– Ты решил атаковать в лоб. Храбро, но чересчур прямолинейно. Особенно когда этажом выше находится пустующая квартира.
– Понятно, – пробурчал Белнэп. И он действительно все понял, мгновенно получив объяснения действиям Райнхарта и стоящему за ними тонкому чувству оперативной обстановки. – Замечание принято.
Долговязый Райнхарт, похожий на Христа с картин маньеристов, с длинными, изящными конечностями и на удивление одухотворенными серо-зелеными глазами, двигаясь с кошачьей грациозностью, сделал несколько шагов к Белнэпу.
– Не кори себя за то, что упустил этого типа из «Штази». Честное слово, я в восхищении от твоей работы. Сам я вот уже несколько месяцев пытался заполучить мистера Лагнера, и безуспешно.
– На этот раз ты его все-таки выследил, – заметил Белнэп. Ему нестерпимо хотелось спросить: «Кто ты такой, черт побери?» – но он решил не спешить.
– Не совсем, – поправил его спаситель. – Я выследил тебя.
– Меня… – Шаги на площади Маркса и Энгельса. Бесследное исчезновение, выполненное высочайшим профессионалом. Призрачное отражение долговязого рабочего, мелькнувшее в янтарно-желтом остеклении Дворца республики.
– Сюда я попал лишь благодаря тебе. Должен тебе сказать, следить за тобой – это что-то. Гончая, идущая по следу лисицы. Ну а я, запыхавшись, бежал за тобой, словно провинциальный дворянин в бриджах. – Умолкнув, Райнхарт обвел все вокруг оценивающим взглядом. – Боже милосердный! Можно подумать, сюда наведалась какая-нибудь рок-звезда, привыкшая крушить гостиничные номера. Но, полагаю, дело сделано, ты не согласен? По крайней мере, мои хозяева останутся довольны. Мистер Лагнер являлся таким плохим примером для работяги-шпиона: катался, словно сыр в масле, в то время как вокруг него царила смерть. Зато сейчас он стал очень хорошим примером. – Посмотрев на тело Лагнера, Райнхарт поймал на себе взгляд Белнэпа. – Возмездие за грех и все такое.
Осмотревшись вокруг, Белнэп увидел, как кровь троих убитых, впитываясь в красно-бурый ковер, окисляется до цвета ржавчины и становится неотличимой от фона ворса. Его захлестнула волна тошноты.
– Как ты узнал, что нужно следить за мной?
– Я осуществлял разведку – точнее, сказать по правде, бесцельно слонялся по рынку на Александерплатц, и тут мне почудилось, что я узнал твою рожу по Бухаресту. В случайные совпадения я не верю, а ты? Я понятия не имел, может, ты связной Лагнера. Так или иначе, какое-то отношение к нему ты имел. Игра показалась мне стоящей свеч.
Белнэп молча смотрел на него.
– Ну а теперь, – небрежным тоном продолжал Джаред Райнхарт, – осталось решить всего один вопрос: кто ты, друг или враг?
– Прошу прощения?
– Понимаю, это звучит грубо. – Гримаса деланого самопорицания. – Это все равно что говорить о работе за ужином или на коктейль-вечеринке спрашивать у незнакомых людей, чем они занимаются в жизни. Однако мною сейчас движет чисто практический интерес. Я бы предпочел выяснить, не работаешь ли ты, скажем, на албанцев. Ходили слухи, будто они решили, что мистер Лагнер утаил жирный кусок от их соперников по Восточному блоку. А ты сам знаешь, на что способны эти албанцы, когда им кажется, что их обошли. Ну а что касается болгар – тут, думаю, можно и не начинать. – Не переставая говорить, Райнхарт достал свой носовой платок и вытер Белнэпу подбородок. – Такое сочетание смертельной жестокости и непроходимой глупости встречается нечасто. Вот почему я вынужден спросить: кто ты, добрая фея или злая колдунья? – Церемонным жестом он протянул платок Белнэпу. – На тебе была капелька крови, – объяснил Райнхарт. – Оставь платок себе.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Белнэп, и в голосе его прозвучала смесь недоумения и восхищения. – Ты только что рисковал своей жизнью, спасая меня… даже не зная, союзник я или враг?
Райнхарт пожал плечами.
– Ну, скажем так, чутье подсказывало мне, что ты – друг. Надо же было от чего-то отталкиваться. Согласен, риск был, но если не бросать кости, не выиграешь. О, прежде чем отвечать на мой вопрос, ты должен знать, что я здесь в качестве неофициального представителя Государственного департамента Соединенных Штатов Америки.
– Пресвятая дева!.. – Белнэп попытался как мог собраться с мыслями. – Отдел консульских операций? Отряд «Пентей»?
Райнхарт только усмехнулся.
– Ты тоже из ОКО? Слушай, тебе не кажется, нам нужно придумать особое тайное рукопожатие? Или клубный галстук, хотя мне не позволят выбирать рисунок.
– Ублюдки, – пробормотал Белнэп, оглушенный этим откровением. – Ну почему мне никто ничего не сказал?
– Пусть парни постоянно ломают себе голову – вот философия нашего начальства. Если ты спросишь больших шишек из здания 2201 по Ц-стрит, они объяснят, что время от времени прибегают к подобной процедуре, особенно когда в игре участвуют оперативники-одиночки. Отдельные, не связанные друг с другом тайные подразделения. Произнесут какие-нибудь мудреные слова про оперативное разделение целей. Потенциальный недостаток этого в том, что можно наступить на собственный хвост. Зато потенциальное преимущество – подобный подход позволяет избежать зашоренности, группового мышления, обеспечивает более широкий кругозор. Вот что тебе скажут. Однако на самом деле, готов поспорить, произошла обычная накладка. Что в нашем деле случается сплошь и рядом. – Пока Райнхарт говорил, его внимание привлек бар из красного дерева с бронзовой отделкой, стоящий в углу кабинета. Выбрав одну бутылку, он просиял. – Двадцатилетняя сливянка из Сувоборски. Очень неплохо. Полагаю, мы можем пропустить по глоточку. Мы оба это заслужили. – Плеснув немного темной жидкости в две стопки, Райнхарт протянул одну Белнэпу. – Пьем до дна!
Поколебавшись, Белнэп залпом проглотил содержимое стопки. Мысли его носились вихрем. На месте Райнхарта любой другой оперативник ограничился бы тем, что просто продолжил наблюдение. О прямом вмешательстве речь могла идти только тогда, когда Лагнер и его подручные выпустили бы из рук оружие. После того, как воспользовались им. Белнэп получил бы посмертно ленточку, которую положили бы ему в гроб; Лагнер был бы убит или задержан. Второму оперативнику достались бы благодарность и повышение по службе. Государственные ведомства ставят осторожность превыше храбрости. Никто не обвинил бы оперативника в том, что тот не стал входить в комнату, где находились трое врагов с оружием наготове. Подобный поступок противоречил бы логике, не говоря о всех стандартных тактических приемах.
Кто этот человек?
Порывшись в карманах убитых телохранителей, Райнхарт извлек компактный пистолет американского производства, короткоствольный «кольт», и, достав обойму, пересчитал патроны.
– Твой?
Белнэп буркнул нечто нечленораздельное, что должно было служить положительным ответом, и Райнхарт швырнул ему пистолет.
– А во вкусе тебе не откажешь. Девятимиллиметровые пули с полым наконечником, медная оболочка со свинцовой начинкой. Идеальный баланс между останавливающей силой и пробивной способностью; определенно, это не табельное оружие. Англичане говорят, что о мужчине можно судить по его ботинкам. А я скажу, выбор оружия говорит о человеке все.
– А теперь то, что хотелось бы знать мне,– сказал Белнэп, все еще пытаясь сложить вместе разрозненные воспоминания о последних нескольких минутах. – Что, если бы я не оказался другом?