Если Север не хочет связывать себя угрозой Востоку, а просто желает предотвратить угрозу со стороны оппонента, он заинтересован в том, чтобы связь между ними была невозможна. Если же она наличествует, то он заинтересован в том, чтобы обе игры не были частями единой повестки дня. Если же Север не может предотвратить совместное обсуждение двух этих вопросов Востоком, в его интересах будет передать ведение каждой игры отдельному агенту, чье вознаграждение зависит только от результата игры. Если Север сможет сделать так, чтобы вначале велась игра 6, и не может связать себя обязательствами в ответ на угрозу, то угроза устранена. Если он сможет связать себя обязательством в игре 5 прежде, чем прозвучала угроза, то он в безопасности. Но если он может взять на себя обязательство в игре 5, а игра 6 играется первой, то Восток сможет угрожать ему выбором ß в игре 6, если только Север до этого не примет обязательство выбрать А в игре 5; в этом случае способность Севера связать себя обязательством вредит ему, так как дает возможность принудить его к «разыгрыванию» игры 5 до начала игры 6.
Между прочим, на рис. 2 сдвиг АВ по вертикали ниже уровня aß демонстрирует важный принцип: двигая точку в, казалось бы, неблагоприятном для Севера направлении, можно фактически улучшить его результаты. Угроза, которая удерживает его от победы на рис. 2, зависит от сравнительной привлекательности для Севера АВ относительно aß, но если выбор АВ для него менее привлекателен, чем выбор aß, он становится невосприимчив к угрозе, которая поэтому вообще не будет выдвинута, и таким образом Север выиграет в выборе аВ. Это абстрактный пример принципа, состоящего в том, что в реальном торге слабость может на деле быть силой.
ГЛАВА 3
ТОРГ, КОММУНИКАЦИЯ И ОГРАНИЧЕННАЯ ВОЙНА
У ограниченной войны должны быть, по определению, какие-то пределы, и то же самое верно относительно стратегического маневрирования, если оно предназначено для стабилизации ситуации и исключения войны. Установление же пределов требует соглашения или, по крайней мере, чего-то вроде взаимного признания и согласия. Но достичь соглашения относительно пределов не просто — не только из-за неопределенности и резкого расхождения интересов, но и оттого, что во время войны и непосредственно перед ее началом переговоры практически невозможны, а коммуникации между противниками в военное время сильно затруднены. Кроме того, одна из сторон может полагать выгодным избегать переговоров о пределах войны, чтобы усилить опасения другой стороны. Кроме того, одна или даже обе стороны могут полагать, что в демонстрацию готовности вести переговоры противник может расценить как чрезмерно сильное желание переговоров.
Изучение молчаливого торга, т.е. такого торга, когда коммуникация неполна или невозможна, важно в связи с ограниченной войной, а также с ограниченной конкуренцией, ведомственными интригами, маневрами в дорожной пробке или отношениями с соседом. Проблема состоит в том, чтобы разработать modus vivendi на случай, когда одна или обе стороны не могут или не хотят вести явных переговоров, или когда ни один участник не доверяет другому относительно любых соглашений, сформулированных в явном виде. В этой главе изучаются некоторые концепции и принципы, которые, по-видимому, лежат в основе молчаливого торга; в ней мы пытаемся сделать некоторые иллюстративные выводы по проблеме ограниченной войны и других подобных ситуаций. В ней будет так же показано, что те же самые принципы зачастую дают нам мощный инструмент для понимания даже логически несходных случаев открытого торга с полной коммуникацией и с гарантией выполнения соглашений.