Если все источники трения приняты во внимание, если признано, что их совокупность обычно оказывается больше их простой суммы, поскольку одни виды трения взаимодействуют с другими, что еще больше ухудшает результат, то проясняется значение организационного риска во всей его полноте. Как наша воображаемая группа семей может вообще потерять целый день, чтобы добраться до пляжа, если станет достаточно многочисленной, так и любая военная акция может завершиться неудачей по внутренним причинам, даже если в ее ходе не придется напрямую столкнуться с сознательным противодействием противника[7]. Поломки, ошибки и отсрочки, каждая из которых, возможно, сама по себе и незначительна, могут скопиться, образовав собою непреодолимое препятствие любому целесообразному действию. Ничто на войне не встречается так часто, как непредусмотренные отсрочки, длящиеся часами, а то и днями (возможно, критическими), а то и целыми неделями. Ими полнятся анналы мировой истории, они стали причиной многих поражений. Именно в этом контексте — то есть в контексте неизбежного трения войны — нужно рассматривать все попытки достичь внезапности: всякое парадоксальное решение, принятое ради того, чтобы застать врага врасплох, в силу неизбежного отклонения от самого легкого и простого хода действий будет лишь повышать трение, а вместе с ним — и риск организационного поражения.
Когда риск боя становится реальным, он принимает кровавые формы: ранений и смерти. Когда овеществляется организационный риск, акция терпит провал, который может быть и бескровным. Поэтому возникает иллюзия, что организационный риск можно уравновесить в соответствии с риском боя, когда решается, на какие усложнения следует пойти ради внезапности. Но это верно лишь относительно единичного военного действия — например, акции коммандос, проводимой в мирное время. В ином же случае один риск нагромождается на другой. Конечно, и военный корабль, сбитый с пути непродуманными приказами и не попавший на место битвы, и танковый батальон, у которого по пути на фронт закончились все запасы горючего из-за трения в снабжении, и самолет-истребитель, не способный выполнить перехват, потому что трение в ходе текущего ремонта не дает ему подняться в воздух, на время останутся в целости и сохранности. Поэтому защитники парадоксального обходного маневра, чьи мысли сосредоточены на одной-единствен-ной схватке, столь охотно осуждают прямой подход и лобовую атаку, весьма ясно усматривая проистекающее из этого снижение риска боя; но они лишь очень смутно осознают проистекающее отсюда же возрастание организационного риска.
Но, если мы рассматриваем не отдельную схватку, в которой участвует единственное подразделение, а войну как целое, становится ясно, что организационный риск с большой вероятностью может наложиться на боевой риск. Флот в бою ослаблен из-за отсутствия заблудившегося корабля, причем остающиеся в сражении корабли больше подвержены риску боя; то же самое происходит и с танковыми батальонами, наступающими в отсутствие одного из них, задержанного отсутствием горючего, и с другими истребителями эскадрильи, которым все же удается взлететь. В следующий же раз боевой риск возрастет и для пропустивших сражение, потому что им, вероятно, придется сражаться бок о бок с войсками, которые оказались слабее, чем могли бы быть, из-за дополнительных потерь, вызванных недостатком сил во время предыдущей битвы.
Таким образом, преимущества внезапности, предоставляемые парадоксальными схемами, сводятся на нет не только из-за утраченного боевого потенциала, сознательно принесенного в жертву неожиданности, но и вследствие дополнительного организационного риска. Но полностью определяемые линейной логикой бесхитростные военные действия, где самыми простыми методами на всю мощь используются все доступные ресурсы, не так уж часто встречаются в анналах военной истории и еще того реже избегают критики впоследствии. По крайней мере, хотя бы некоторые элементы парадоксальной логики всегда будут наличествовать при подготовке и проведении самых удачных военных действий.
7
Но умный противник будет стремиться осложнить внутреннее трение, нападая на линии снабжения, если снабжение уже на исходе; на средства связи, если они уже перегружены; на командные центры, если вражеские офицеры не проявляют инициативы, — и т. д. Все это — примеры самого амбициозного вида военной операции: