Поражение — гораздо лучший наставник, чем победа. Неудача обостряет критические способности и ослабляет сопротивление переменам, свойственное защитникам статус-кво, поэтому предложение способа исправить ситуацию, скорее всего, не вызовет сильного отпора. Именно это случилось с арабами после их сокрушительного поражения в 1967 году. Они научились осознавать ограниченность своих возможностей и больше не пытались напрямую состязаться с израильтянами. Вместо попыток соревноваться с противником в прямых сражениях бронетехники арабы, отдавая себе отчет в том, что в маневренности они здесь значительно уступают, положились на статичную, но очень плотную противотанковую оборону; вместо воздушных сражений, где они не могли сравняться с противником, положились на плотную систему ПВО. В конце концов, они проиграли и войну 1973 года, но с гораздо менее разрушительными последствиями в сравнении с 1967-м. Египет захватил и удержал за собою некоторую территорию на Синайском полуострове, хотя и потерял значительно больше территорий в самом Египте.
То же самое произошло и с израильтянами. Все уроки, которые можно было извлечь благодаря тщательному рассмотрению того, что в действительности произошло в 1967 году, были наконец усвоены в 1973-м. В 1982 году, когда израильтяне вели следующую войну, их бронетехника и ВВС очень мало пострадали от ракетных средств обороны.
Если предположить, что промышленность и население все еще мобилизованы, побеждающая армия по-прежнему получает достаточно подкреплений, а возрастание ее силы будет обеспечено, даже если она продолжает наступать, то эти внешние составляющие могут упразднить логику «ослабляющегося вторжения». Но, если дело обстоит иначе, если наступающая армия не получает необходимого притока подкреплений, тогда в самом ее наступлении будет заложена тенденция к ее ослаблению, в то время как в поражении и отступлении армии, ранее терпящей поражения, будет заложена тенденция к ее усилению.
В динамическом разворачивании непрерывной войны совпадение победы и поражения может распространиться за пределы нового равновесия сил, достигнув крайней точки полного взаимообращения. Если победоносная армия из приведенного выше примера может добиться полного завоевания или вынудить противника сдаться, ее незначительное ослабление не будет иметь никакого значения, равно как и факторы, способные придать сил разбитому противнику. Но если война затягивается из-за обширности территории или упорства противника, терпящие поражение смогут извлечь пользу из динамического парадокса — возможно, вплоть до того, что сами превратятся в победителей. Если армия, до сих пор добивавшаяся успеха, просто продолжает наступать, не получая достаточного подкрепления, она погубит саму себя, перейдя «кульминационную точку победы» (термин Клаузевица), за которой будет лишь ослабевать и ослабевать.
Такова была участь немецких войск, вторгшихся в СССР в июне 1941 года. Поначалу они добились огромных успехов, без труда разгромив советские войска, распределенные тонкой полоской вдоль линии фронта, а также более многочисленные формирования, стоявшие несколько глубже. Это подвигло немцев к быстрому наступлению вглубь России по направлению и к Ленинграду, и к Москве; попутно они добивались значительных побед. Потери с советской стороны были огромны. Но немецкие передовые колонны, продолжавшие продвигаться вперед на сотни миль, не получали достаточного подкрепления, которое позволило бы им справиться с удлинением путей снабжения, психологическим «ослаблением усилия» и накоплением тактических ошибок в победе. Напротив, советские войска стали сильнее благодаря резкому сокращению длины линий снабжения, моральному давлению позорного поражения, а также множеству практических уроков, усвоенных вследствие неудач.