Участившиеся предупреждения о том, что китайцы могут ответить на это, вступив в войну, привели лишь к небольшому тактическому отступлению от самой реки Ялуцзян. В ноябре 1950 года «фронт» Макартура, растянувшийся по широкому основанию Северной Кореи от одного моря до другого, существовал большей частью только на его картах. Вместо прочной цепи подразделений, развернутых плечом к плечу и поддержанных с тыла еще более мощными силами, налицо были значительные пробелы между передовыми отрядами американско-южнокорейских колонн: они выдвинулись по нескольким ущельям, разделенным широкими массивами гор, причем эти массивы даже не патрулировались, не говоря уже о контроле над ними. Если бы китайцы передвигались только по дорогам, как армия США, которая зависела от грузовиков, доставлявших солдат и все необходимое, явная географическая уязвимость отделенных друг от друга наступательных позиций Макартура была бы сугубо теоретической, поскольку горы непроходимы для автомобилей и прочей колесной и гусеничной техники. Однако китайцы выдвигались пешком через горы, и все припасы доставлялись на спинах носильщиков; таким образом они внедрились в промежутки между американско-южнокорейскими колоннами. Продвигаясь по ночам и скрываясь днем, они сумели остаться незамеченными.
Менее очевидная уязвимость войск Макартура (если не считать морской пехоты США на восточной стороне полуострова) заключалась в том, что его подразделения дезорганизовало быстрое наступление, а новоприбывшие солдаты армии США были по большей части плохо обучены (южнокорейцы же и вовсе обучены не были). Важно и то, что и американцев, и южнокорейцев морально ослабило широко распространившееся мнение, что война уже прошла и закончилась победой.
Поскольку незащищенные горные проходы оставались открыты для китайцев, их преимущество заключалось в возможности глубоко продвинуться вперед, просачиваясь между колоннами врага, прежде чем приступить к атаке. Когда 26 ноября началось открытое китайское наступление, которое велось обстрелом из минометов и атаками пехоты на фланги армии США и южнокорейских колонн, растянувшихся по узким дорогам в ущельях, последние не могли ни контратаковать вверх по крутым склонам, ни удерживать свои позиции. Дальнейшее отступление было катастрофическим: солдаты, все более дезорганизованные и деморализованные, не могли отступать по тем же дорогам, по которым прибыли на грузовиках: им приходилось пробиваться сквозь цепь засад и блокпостов, чтобы не попасть в плен. Нет ничего сложнее упорядоченного отступления в условиях атак противника; но морская пехота США в своем секторе в восточной части полуострова настолько удачно справилась с этим, что ее отступление обернулось в итоге наступлением. Но многие подразделения армии США и почти все южнокорейские подразделения распались, превратившись в массу беглецов-одиночек.
К концу января 1951 года китайцы нанесли серьезный удар силам Макартура. Благодаря этому они продвинулись через всю Северную Корею и далее на юг, зайдя на 40 миль за Сеул — но, как оказалось, слишком далеко и слишком быстро. Пройти пешком через горы — это был отличный способ остаться незамеченными; однако припасов, доставлявшихся на спинах носильщиков, оказалось недостаточно для того, чтобы поддерживать боеспособность большой армии, оказавшейся вдалеке от своих баз. Таким образом, поражение китайцев было хорошо подготовлено, когда в ходе контрнаступления сил США в феврале, марте и апреле 1951 года Сеул (а также большая часть Южной Кореи) был освобожден во второй раз за шесть месяцев.
В анналах военной истории можно найти еще немало подобных примеров. Однако приводить их едва ли нужно, поскольку они могут затемнить универсальную применимость парадоксальной логики стратегии, динамическая форма которой представляет собою совпадение противоположностей и даже их взаимообращение. Ведь работа этого принципа в полномасштабных военных действиях — лишь самый очевидный пример гораздо более широкого явления. Сугубо механические аспекты чрезмерного продвижения важны, когда театр военных действий достаточно просторен, а командующие войсками не проявляют должного благоразумия, но точно такое же взаимодействие между успехом и неудачей происходит во всех видах военных действий. Это верно даже в том случае, если фактор чрезмерного продвижения вперед полностью отсутствует. Всякий раз, когда действие длится достаточно долго для того, чтобы были возможны ходы и ответные ходы, тот же самый динамический парадокс будет налицо.
Так обстояло дело, например, в ходе шестилетней борьбы между силами британских стратегических бомбардировщиков и немецкой противовоздушной обороной в ходе Второй мировой войны. Эту борьбу тоже характеризовали резкие смены побед и поражений, несмотря на то, что в данном случае не было ни внезапно возросших расстояний, превосходящих возможности транспортировки, ни износа грузовиков, ни истощенных лошадей, ни утомительных пеших переходов, ни каких-либо иных трудностей подобного рода. Взамен всего этого циклы побед и поражений определялись реакцией обеих сторон на успехи другой стороны.