Сторона, успешно реагирующая на какую-либо новую угрозу, сама встает на восходящий путь к кульминационной точке — независимо от того, далека эта точка или близка; в любом случае это знаменует собою начало упадка успешной стороны.
Когда первая неожиданность оказывается преодолена, реакция на новую угрозу становится все более и более эффективной по мере того, как в решение задачи вкладывается все больше творческой изобретательности и ресурсов. С другой стороны, эти ресурсы и творческие энергии отвлекаются от какого-то иного действия, уже осуществляемого в данное время — зачастую против продуманной наступательной акции. В конце концов, если кульминационная точка успеха пройдена, то ресурсы, затраченные на встречу с новой угрозой, будут больше, чем заслуживал полученный результат. Иными словами, вследствие ослабления собственного позитивного действия можно потерять больше, чем выиграть вследствие ослабления новой угрозы со стороны противника. Например, баллистические ракеты — оружие весьма грозное, но, если они_не несут ядерных боеголовок, то представляют собою всего лишь очень дорогостоящие средства доставки скромных количеств обычных взрывчатых веществ, ненадежных химических боеголовок или еще менее надежных биологических агентов. Поэтому очень легко перейти за кульминационную точку эффективности, разрабатывая контрмеры против неядерных баллистических ракет: в конечном счете, лучшая защита от неэффективной угрозы — это полное отсутствие защиты, ибо на войне важен не драматизм, а итог.
Пока осуществляется ответная реакция, другая сторона, впервые прибегшая к новой угрозе, в свою очередь, тоже примется реагировать, чтобы оказать сопротивление возрастающему успеху контрмер; при этом у нее будет меньше возможностей, если угроза была узкоэффективной, и больше, если она таковой не была — но в любом случае начнется новый цикл динамического парадоксального процесса стратегии.
Энтузиасты, убежденные в мощи какого-либо нового вида оружия, всякий раз станут удивляться разнообразию реакций врага, которые сведут на нет успех, казавшийся столь верным. Но схожим образом и те, кто успешно реагирует на новое оружие, вполне могут проглядеть опасность перехода за кульминационную точку, принеся в жертву свои наступательные возможности. Так должно было произойти в ответ на изобретение противотанковой ракеты: и без того слишком высокая цена этого успеха прибавилась к тому, что уже пришлось заплатить за меры против угрозы неуправляемого кумулятивного заряда, которая ныне представлена большим разнообразием ручных ракет и безоткатного оружия, значительно превосходящего своих предшественников в годы Второй мировой войны. Танковые экипажи, которым ранее угрожали лишь другие танки и противотанковые пушки с высокой скоростью снаряда, которые сами по себе были дороги и немногочисленны, к 1943 году научились бояться всех мест, где солдаты, вооруженные ракетами с кумулятивным зарядом и безоткатными орудиями, могли дожидаться их подхода. А к концу Второй мировой войны, когда это оружие получило широкое распространение, любой проезд через лес или по узким улицам стал смертельно опасен для танков.
Однако очень скоро после появления первых образцов нового оружия обнаружилось, что их опасность можно снизить или даже устранить, если танки будет сопровождать пехота: окружающее пространство «прощупывалось» взглядами множества пехотинцев, их оружие, хоть и небольшое по размерам, способно было подавить врага, и они могли быстро реагировать на любую ситуацию. Но цена этой эффективной меры предосторожности также была очень высока, потому что танковые подразделения, нуждавшиеся в сопровождении пехотинцев, уже не могли рвануть вперед, чтобы совершить быстрое тактическое передвижение, полагаясь лишь на самих себя, и поэтому теряли изрядную долю натиска и наступательного порыва, который является подлинной силой атакующей бронетехники.
Появление противотанковой ракеты усугубило этот эффект. Артиллерийский огонь, который прежде приберегался для поражения определенных и кучных целей, теперь нужно было отвлекать на то, чтобы подавить ракетные расчеты, ведя огонь по любой укрытой поверхности, где они могут прятаться и где на деле их может оказаться мало — либо вовсе ни одного. Для подразделений моторизованной пехоты, продвигающихся бок о бок с танками, чтобы защищать их, требовались куда более сложные и дорогостоящие боевые машины, чем простые армейские грузовики, которых было достаточно, пока задача пехоты заключалась главным образом в том, чтобы прочесывать территорию за наступающими танками. Наконец, самим танковым подразделениям приходилось осуществлять усилия, отвлекающие их внимание и ресурсы от наступательных действий на меры самозащиты, используя как материальные усовершенствования (реактивную броню, дополнительные пулеметы и боеприпасы, даже минометы), так и более осторожную тактику. Бронетанковые войска благодаря их наступательной силе заслуживают затрат на свое содержание, но все, что делается для защиты танков от угрозы кумулятивных зарядов, снижает их ценность, даже если кульминационная точка, где в процессе теряется больше, чем приобретается, еще не достигнута. Например, ВМФ США утратил существенную ценность на последних этапах «холодной войны», когда группы его авианосцев все больше и больше сосредоточивались на самозащите от советских подводных лодок и морских бомбардировщиков в ущерб своей наступательной мощи.