Кэтлин взглянула на часы и стала спускаться вниз, чтобы надеть джинсы и освежить макияж.
Пенну надо запретить подобные выходки! Говорить ее матери, будто она собирается идти с ним кататься, когда сама она еще не решила, — похоже на то, что они назначили свидание! Кому же еще он сказал об этом?
Ее раздражало, что из-за предстоящего разговора с ним ей придется, как бы в подтверждение сказанного им Одри, идти на каток. Но ждать не имело смысла. Вряд ли скоро ей выпадет другой такой свободный вечер. А тогда она может не знать, где найти Пенна.
Каток для езды на роликах когда-то находился на окраине Спрингхилла, но потом город разросся. И теперь он располагался между промышленной зоной и большим новым торговым комплексом. Летом, в среду, он обычно был свободен, и Кэтлин без труда нашла там всю компанию. Пенн находился на другой стороне овального катка с маленькой дочкой Стефани. Он пытался убедить ее выйти на поле катка, держась за него.
Кэтлин зашнуровала ботинки и, оплачивая входной билет, поздоровалась с хозяином катка.
— Совсем как в старые добрые времена, — с улыбкой сказал он. — Эти ребята любили проводить тут субботние вечера и доставляли мне массу хлопот.
Она сделала несколько коротких, пробных шагов по зеркально гладкому полу. Пришлось заново учиться держать равновесие, ведь катание на роликах — что езда на велосипеде, без практики ничего не получится. Чтобы вернуть прежнюю уверенность, необходимо время. Свой первый круг она проделала, не удаляясь от ограды катка.
Пенн быстро приблизился к ней сзади и замедлил ход, чтобы идти с ней в ногу.
Склонив голову и держа руки за спиной, он оценивающим взглядом посмотрел на нее.
— Вот уж не думал, что все-таки придешь после нашей ссоры.
Она вздернула подбородок.
— Если у меня есть время, я не пропускаю сборов на катке. К тебе это не имеет никакого отношения.
— Да? А я-то подумал, что, вероятно, ты хочешь сказать мне еще кое-что.
— То, о чем я забыла тебе сказать? — Она покачала головой. — Я не должна была говорить того, что высказала тебе, Пенн. Извини меня.
Жесткая линия у его подбородка разгладилась. И в это мгновение зазвучала более нежная музыка. Хозяин недаром вспоминал о тех давно прошедших субботних вечерах. Десять лет назад это была одна из их любимых песен.
Никакой сентиментальности.
— Не совсем любезно, — задумчиво сказал он, — но годится.
— Подожди минутку, я хочу, чтобы ты понял, — предупредила она. — Я не сказала, что изменила свое мнение: меня просто не касается, чем ты занимаешься в жизни.
Пенн слегка приподнял брови.
— И в такой же мере то, что делаю я, не касается тебя.
— О, конечно, — тихо проговорил он.
— Я буду благодарна, если ты запомнишь это на будущее. И, конечно, приму твои извинения за то, что ты вмешиваешься…
— Если это сделает тебя счастливой, — серьезно произнес он, — я, конечно, не возражаю. Теперь, когда мы все уладили, покатайся со мной. Покатайся по-настоящему, а не так — то и дело цепляясь за ограду.
Она покачала головой.
— У меня вечером много работы.
Он осмотрел каток.
— Уйдешь сейчас — и все подумают, что мы поссорились и начнут гадать, почему бы это.
Она подумала и решила, что, вероятно, он прав.
— Если ты остаешься, то покатаемся вместе, просто как друзья. Уверен, даже Маркусу нечего будет возразить против этого.
— Может, ты сказал ему, что я буду тут? И он приедет и будет шокирован.
Пенн выглядел крайне возмущенным.
— Вмешиваться в вашу жизнь? Конечно же, не буду. Если только… мы не собираемся сделать что-нибудь скандальное, Котенок?
Она посмотрела на него.
— Нет? Тогда зачем мне нужен Маркус? — Он пожал плечами. — Готов поспорить на любую сумму наличными, что ему совсем не нравятся ролики.
— Может, и мне тоже, — предостерегла она. — У меня не было практики.
— У тебя ее и не будет, если ты будешь висеть на ограде. Пошли, Котенок. Я не дам тебе упасть.
Он ослепительно улыбнулся ей, когда она оторвалась от ограды и медленно подкатила к нему. Руки Пенна были теплыми, он нежно положил их на ее руки, и первые несколько минут они просто катились вперед в ритме музыки и в такт своим движениям. Какое это удовольствие, она уже забыла, какое это бесконечное удовольствие — нестись, скользить, почти плыть по кругу катка.
Пенн, обхватив ее, держал рядом с собой, пока она не отъехала назад на расстояние его вытянутой руки. Она не могла не посмотреть украдкой, со страхом через плечо, хотя знала, что это движение определенно собьет ее с ритма.
Он крепче сжал ее руки и стал медленно подтягивать к себе, пока они не оказались прижатыми к его груди.
Лирическая мелодия. Трепет, охвативший ее с самых кончиков пальцев ног до головы. Тепло его рук, сжимавших ее руки… Все это вызвало в памяти такие воспоминания, что у Кэтлин захватило дух. Громко играла музыка, приглушенно жужжали сотни роликов — все это делало разговор невозможным, поэтому они просто неслись вместе, взявшись за руки, как бы в коконе тишины среди шумного катка.
Потом ритм музыки замедлился и становился все более мягким и нежным.
— Ты все еще помнишь, как танцуют на роликах вальс? — спросил Пенн.
Помнишь? Как же я могу забыть, как танцевала с тобой вальс? Здесь — и на выпускном вечере, когда нас изловили и почти выставили из танцевального зала…
Это опасно. Надо прекратить все это сейчас же. Вернуться на более безопасную почву разговора — разорвать эти чары.
— Помню ли я? — переспросила Кэтлин. — Это же ты испортил мне дорогое платье, когда сбился с такта и наступил на подол.
— Клевета. Явная клевета. Я не сбивался с такта, мои ноги выполняли все па точно. Это платье оказалось не там, где надо. Хорошо, что ты сегодня в джинсах. — Он слегка сдвинул руку на талии и притянул ее ближе. — Готова?
Один вальс, и поеду домой.
Она уже забыла, как много усилий требует сохранение равновесия при стремительных поворотах и какого умения соотносить свои движения с движениями партнера, чтобы точно следовать ритму мелодии вальса. В обычном танцевальном зале незначительная ошибка грозила тем, что тебе отдавят ногу. А здесь, на катке, маленький просчет может отбросить обоих партнеров к стене. Удар роликом — вещь довольно болезненная, а это случалось с каждым из них, и не раз, когда они начинали учиться танцевать вальс.
Кэтлин обратила внимание, что толпа вокруг них поредела. Но когда темп замедлился, а затем музыка смолкла и они подъехали к ограде, — только тогда она поняла, что они закончили вальс в полном одиночестве. Раздались шутливые аплодисменты, она мимолетно улыбнулась Пенну и по давней привычке хотела проделать свой любимый трюк — низкий поклон и вращение.
Однако что-то она сделала совершенно не так — и растянулась на хорошо отполированном полу.
Пенн спокойно посмотрел на нее.
— Я собирался тебе предложить, что, если бы мы довольно серьезно потренировались, могли бы танцевать с тобой польку, — произнес он. — Но если ты собираешься вот так приземляться на пол, Котенок…
— Я бы смогла, — задыхаясь, проговорила она. — Но у меня мало времени.
Он улыбнулся и поднял ее на ноги, а так как музыка заиграла снова, он притянул ее к себе ближе, оттолкнув от стены, и она совсем забыла, что намеревалась уезжать.
Когда музыка смолкла, Кэтлин сильно удивилась, увидев, как мало народу на катке.
— Детям нужно быть дома до наступления комендантского часа, — сказал Пенн. — В этом одно из преимуществ взрослых.
Кэтлин взглянула на часы и удивленно покачала головой.
— Не думала, что уже так поздно. А где Стефани и все остальные?
Пенн пожал плечами.
— А это один из недостатков быть взрослыми — им приходится отвозить детей домой.
Он улыбнулся ей.
Они последний раз медленно объехали каток, и к тому времени, когда сели снимать ботинки с роликами, скамейки у входа были уже пустыми. Хозяин катка пошел в дальний конец здания, чтобы оттуда выключать постепенно свет. Они остались одни.