В этой связи внешнеполитическая деятельность Александра Невского может считаться принципиально новым опытом решений правителя, основанных не на локальных интересах и предпочтениях, а на укреплении его могущества с учетом внутреннего и внешнеполитического контекстов и, как результат, на необходимости всесторонней оценки международного положения Русской земли в целом. В период его великого княжения в Киеве (1249–1263) и Владимире (1253–1263) реальностью была внутренняя консолидация основных противников Русских земель (только Литва была в еще самом начале этого процесса), что делало их способными к проведению системной политики, и, одновременно, только начали возникать условия для движения в сторону государственного единства русского народа. Первым из князей Северо-Восточной Руси Александр Невский на постоянной основе вовлекается во внешние связи Новгорода и Пскова: они занимают его с ранней молодости и не оставляют никогда, становятся частью его целостной картины окружающего мира.
Для этого князя, таким образом, не существует периферийной внешней политики – все направления являются важными. И в этом смысле Александр Ярославич Невский – это действительно первый русский правитель, заложивший основы нашей внешней политики как целостного явления, вне зависимости от того, какими соображениями он лично руководствовался – о них мы сейчас не можем знать доподлинно.
Любой выбор между Востоком и Западом, определение «принадлежности» Русской земли к одной из этих цивилизаций, стал бы в обстоятельствах эпохи губительным, что и подтвердила судьба Галицко-Волынской Руси: независимой от Орды во второй половине XIII в., но уже к середине XIV столетия поглощенной своими западными соседями. Не случайно богатая отечественная и зарубежная историография указывает на взаимную связь таких важнейших решений Александра Невского, как подчинение воле Орды и непримиримая политика в отношениях с католическим Западом. Это решение было продиктовано оценкой соотношения сил и соображениями выживания его государства. Но в более долгосрочной перспективе оно означало исторический выбор, направленный не на достижение пользы одного из двух противников, а на сохранение духовной основы русской государственности, ставшей затем одним из важных факторов ее консолидации. И, когда сейчас ведутся споры о том, является ли Россия Западом или Востоком, нельзя забывать, что выбор в пользу себя был сделан уже давно.
Этот выбор определили был продиктован, как соглашаются историки, военно-стратегические соображения, хотя в нем присутствовал и этический элемент – именно он мог, в конечном итоге, обеспечить поддержку со стороны митрополита Кирилла. После ордынского разорения Русские земли сталкивались с угрозами со стороны западных соседей, отношения с которыми были антагонистическими, но в силу соизмеримости силовых потенциалов не представляли экзистенциального вызова после событий 1240–1242 гг. Уже к правлению таких потомков Александра Невского, как Даниил Московский и его сыновья, ощутимая угроза исходила только от постоянно крепнущего литовского государства. Борьба со Швецией и орденскими государствами в Прибалтике свелась к традиционным приграничным столкновениям равных по силам соперников: «С середины XIII в. феодально-католическая экспансия против Руси явно выдохлась[16]».
«Попытки западноевропейских феодальных сил проникнуть на русские земли приобрели характер эпизодических вторжений. Папство постепенно утрачивает свое значение организующей и вдохновляющей силы феодально-католического наступления на восток»[17]. В свою очередь, военная угроза со стороны Орды была намного более могущественной и, что самое важное, непреодолимой военными средствами, которые могли быть в распоряжении правителя Русских земель. Таким образом, внешнеполитическая деятельность Александра Невского может рассматриваться как предтеча международных отношений Русского государства с центром в Москве: на этапе его формирования и после завершения этого процесса при Иване III. И в настоящее время мы смотрим на то, как Русские земли прошли свой главный внешнеполитический кризис именно через призму деятельности Александра Ярославича.
Внешнеполитическая культура народа – это почва, на которой произрастают (или увядают) способности государства реагировать на внешние угрозы и возможности, возникающие в ходе развития человеческой цивилизации. Она представляет собой комплекс верований, практик и ожиданий, формирующий способность его носителей создавать допущения о пределах возможного и на их основе совершать выбор, а также определять формы и символы, в которых выражается их поведение в отношениях с другими народами. Завершая постановку проблемы, можно сказать, что внешнеполитический кризис середины XIII в. создал условия для глубоких народных переживаний происходящего и, одновременно, первого масштабного опыта внешней политики, нуждавшейся в комплексной оценке положения зарождающегося государства сразу на нескольких географических направлениях.