Драматически завершается первоначальный «богатырский» период русской истории, а народ, складывающийся в новом географическом очаге государства, усваивает привычки, необходимые для выживания в изменившейся международной ситуации. Таким образом, рассматриваемые в данном очерке события стали отправной точкой формирования русской стратегической культуры и метода, позволивших в дальнейшем не просто выживать, но укреплять государственность в условиях враждебного внешнего окружения, а затем и последовательно расширять пределы собственного военно-политического могущества. Эта стратегия стала ответом на внешние вызовы, среди которых первостепенное место занимала угроза со стороны монголо-татарского государства Золотой Орды.
Нашествие
«Чада моя милая, разумейте, яко заиде солнце земли Суздальской» – слова, выбранные митрополитом Кириллом для того, чтобы эмоционально передать значение ухода из жизни Александра Ярославича Невского в ноябре 1263 г., полностью отвечают моральному состоянию русского народа в ту историческую эпоху – над ним действительно «зашло солнце». За четверть века до этого русские, впервые с момента возникновения своей государственности, потерпели военное поражение катастрофического масштаба и сталкивались с серьезнейшими угрозами своему существованию. И, самое важное, не могли исправить это положение на протяжении жизни нескольких последующих поколений. Жители Русских земель не находились в положении рабов или подданных ордынских ханов, но были данниками, побеждаемыми монголами на поле боя. Появление врага, оказавшегося непобедимым, стало величайшей травмой и национальным унижением, излечить которые собственной победой оказалось физически невозможно на протяжении нескольких поколений.
Не случайно великий русский историк В. О. Ключевский характеризовал нашествие как «одно из тех народных бедствий, которые приносят не только материальное, но и нравственное разорение, надолго повергая народ в мертвенное оцепенение»[18]. Причина этого оцепенения – не вторжение армий Батыя и последовавшие монгольские походы на Русь, как таковые, и не физический разгром монголами русских городов, поскольку нападения врагов случались и раньше, а собственная неспособность нанести решительное поражение превосходящему противнику, растянутая на полтора столетия вплоть до Куликовской битвы. Дополнительным фактором стало то, что Русские земли, за небольшими исключениями, не оказались под прямым контролем со стороны своих победителей и располагали собственной администрацией и военными силами.
Однако общее соотношение возможностей было таким, что делало заведомо губительной любую попытку системного противоборства с Ордой, в чем отдельные земли-княжения и их правители смогли убедиться в ходе городских восстаний и княжеских выступлений 1250-1260-х гг. На протяжении более чем 100 лет «ни одно русское княжество не в состоянии было выставить такого количества войск. За монголо-татарами оставалось подавляющее превосходство в военных силах»[19]. Мы увидим далее, что последующее положение людей Русской земли отличалось от других народов, подвергшихся в разные времена иноземным нашествиям непреодолимого масштаба. В отличие от балканских славян или народов иберийского полуострова Русь не была завоевана. Поэтому монгольское вторжение и последовавшая за этим данническая зависимость стали именно внешнеполитическим опытом – отношения с Ордой всегда оставались международными, но при этом были колоссальным по своему масштабу, охвату разных аспектов протекания русской жизни и продолжительности опытом.
Один из его важных результатов – наше постоянное стремление искать причину собственных бед в себе, собственных ошибках и слабостях, создавая единственно верную основу для их исправления. В силу множества факторов монголы не смогли установить в Русской земле свое прямое владычество, но своим присутствием в качестве непреодолимой силы сформировали, во многом, русскую внешнеполитическую культуру благоразумия, терпения и умеренности при достижении своих неизменных целей.