Генералу лишние свидетели мешают наслаждаться жизнью, а проблем с их устранением, высокопоставленный военный чин не может испытывать по определению.
Понимание того, кто предал озаряет Пятого еще в дни памятного сидения в холодильнике, когда времени для размышлений хватает с избытком.
Только генерал, пара-тройка приближенных офицеров и координаторы из Центра знали подробности операции еще до начала. Основную часть командиров среднего звена оповестили за сутки. Что касается младших офицеров и солдат, то они узнали детали лишь за два часа до начала операции. И что особо важно, только у генерала и первого заместителя имелась полная карта высадки. Наличие последней у террористов подтверждал случайно подслушанный разговор между боевиками.
Верить в виновность зама Пятый не хотел, не испытывая к полковнику личной неприязни, в то время как генерала после памятной речи ненавидел всей душой.
За пугающими мыслями парень не замечает, как окончательно просыпается и для полного воссоединения с реальностью остается лишь открыть глаза. Холодный пот как индикатор состояния лучше всего свидетельствует о нежелании приобщаться к миру реальных людей и событий. По телу волной проходит нервная дрожь.
"Все черти преисподней, если сейчас увижу генерала, устрою вам сладкую жизнь!"
Поспешно, словно опасаясь передумать Пятый широко раскрывает глаза. Рот открывается совершенно независимо, сразу, после поступления в мозг первых образов переданных зрением.
Мысли о генерале и связанных трудностях отходят на второй план, полностью уступив место удивлению.
Комната, где контуженый десантник предавался сну, меньше всего напоминает больничную палату, походя, скорее, на номер люкс дорогого отеля. Что, по меньшей мере, странно.
"Если так выглядит взятка за молчание, мне нравится ход мыслей генерала".
Пятый, с трудом сдерживая эмоции, озирается по сторонам. Резная мебель из дорогих пород дерева (когда-то парень подрабатывал на мебельном заводе, и кое-что понимает), мягкие ковры, картины на стенах, мозаика на потолке.
— Извините, кажется, я не туда попал, — всплывает в памяти бородатый анекдот про снайпера. Машинально усмехнувшись, парень принимает вертикальное положение.
Где-то в районе двери слышен звук, напомнивший Пятому о мышах.
"Надо же! Мебель резная, а грызунов не вывели, — вслед за первой мыслью приходит другая, более актуальная. — А ведь там кто-то есть".
Дальше полет фантазии мог развернуться сколь угодно широко, если бы дверь не отворилась, разом сняв множество вопросов.
На пороге топчется мальчишка лет двенадцати, невысокий, курносый с большими испуганными глазами в наряде из исторической постановки.
"Интересно, если челюсть отвисает два раза в минуту, не значит ли, что у кого-то после взрыва поехала крыша" — захлопнув рот, Пятый легко (будто и не перенес ранение) встает с кровати.
— Ваша светлость желают одеться? — церемонно спрашивает мальчишка, похоже ничуть не смущенный реакцией Пятого.
— А?
— Ваша светлость желают одеться? — повторяет парнишка, не выразив недовольства тугоухостью старшего парня.
— Желают, — находя ситуацию забавной Пятый, растягивает губы в широкой улыбке. Только сейчас к нему приходит догадка относительно происходящего. Совершено бредовая, но до жути веселая. — "Предатель добрался до выжившего свидетеля и убил. А какой-то идиот в небесной канцелярии, перепутав накладные, принял в рай грешника. — А ты мой слуга?
— Да ваша светлость, — почтительно склоняет голову паренек. — Слуга.
— А разве в раю бывают слуги?
Вопрос предполагается риторическим, но паренек отвечает.
— Да ваша светлость. Слугами становятся те, кто при жизни вел праведный образ жизни, но не смог полностью совладать с гордыней.
— О, как! Никогда бы не подумал, а как зовут тебя, слуга? Или тебе имя по званию не полагается? — чувствуя, как настроение стремительно улучшается, Пятый вглядывается в движение глаз парнишки.
— Меня зовут Рильк, ваша светлость, — с чувством собственного достоинства слегка склоняет голову представитель класса райской обслуги.
— Здорово! Тогда, Рильк, тащи мое барахло, будем одеваться, — Пятый командует, ничуть не смущаясь возможности побывать в раю по чужому билету.
— Что изволите надеть, ваша светлость?
— Тащи на свой вкус, потом разберемся, — парень равнодушно отмахивается, разглядывая картины на стене. Голых теток существенно меньше, чем на плакатах, развешанных по казарме, но тоже хватает.
"Нагота не срамота. Та, что с тигром ничего смотрится".