— Я ведь серьёзно, — почти обиженно произнёс Ник. — Нам нужен священник, который согласится работать на нас, и работать против белых.
— Пэлем, любой священник шарахнется от белых как от демонов из преисподней и будет прав.
— Только если он сам не альвар, — расплылся в самодовольной улыбке оперативник.
— Я даже не буду спрашивать, где ты собираешься искать такого и как уговаривать. Извини, Пэлем, но это дурость, а не план.
— Не спешите с выводами, полковник, — напустив серьёзности, произнёс молодой человек. — Я прошерстил фортвудскую картотеку и нашёл там папку с данными на Матео Мурсиа. Идеальный вариант: 770 лет, монах-цистерцианец, священник, бывший квалификатор Инквизиции, в XVII веке уже бывал в Ватикане. Ревностный католик, не терпит кровавых зверств белых подземников. Вчера я вернулся из Каталонии, говорил с ним по этому поводу…
— Ты что делал? — посуровел полковник, не скрывая своего удивления.
Час от часу не легче… Полковник вспомнил отца Матео, католического священника, всегда сурового на вид, с тяжёлым пронизывающим взглядом, и подивился, как у молодого оперативника Ника Пэлема вообще хватило духу с ним беседовать.
— Да, я ездил в монастырь, где сейчас живёт Мурсиа. Знаю, вы против, чтобы младшие сотрудники один на один общались с альварами…
— Я не об этом. Уж кто-кто, а Мурсиа тебя и пальцем не тронет. Я о другом — зачем ты вообще стал его беспокоить? Он старый человек, хочет побыть один, раз снова вернулся в монастырь. Не надо к нему лезть с сомнительными предложениями. Он всё равно не согласится. Когда-то я объездил пол-Европы, чтоб найти его и спросить совета. Так он говорил со мной сквозь зубы, и это при том, что между нами не было никакой вражды. Он очень устал от мира, не надо его опять туда тянуть.
— Так вам интересно узнать, что он ответил на мое предложение? — загадочно улыбнулся Пэлем.
— И что же? В жизни не поверю, что согласился.
— Во всяком случае, не отказался.
— Неужели? — недоверчиво произнёс полковник. — Может, ты путаешь вежливость с согласием?
Ник отрицательно мотнул головой:
— Он сказал, что готов поехать в Рим.
— Вот так просто?
— Вот так просто.
— И в чём подвох?
— Ни в чём, — невозмутимо ответил Ник.
— Вот уж позволь тебе не поверить. Ни один альвар старше двухсот лет в здравом уме не согласится сотрудничать с Фортвудсом по доброй воле.
— Но вы же сотрудничаете.
Полковник глубоко вздохнул и, досчитав до трёх, степенно произнёс:
— Я полноправный глава отдела и получаю за это деньги. Вот мне и интересно, что такого ты предложил отцу Матео, что он тут же согласился на твой план?
— Если честно, я ему ничего не предлагал. Но, вы бы видели тот монастырь, где он обитает — одни развалины, по ним бродит пять стариков, самому молодому не меньше семидесяти лет. На их фоне даже Мурсиа стал выглядеть лет на пятьдесят, хотя судя по досье должен казаться тридцатидвухлетним. Он явно мечтает сбежать из этого малолюдного дома престарелых хоть в Рим, хоть в Ботсвану, лишь бы, наконец, напиться молодой крови. Полковник Кристиан, дайте добро на его вербовку и я…
Полковник невольно рассмеялся в голос:
— Парень, ты явно ошибся дверью. Вербовкой занимаются в международном отделе, как их этому учили в МИ-6. Не отнимай у людей хлеб.
— Да не хочу я с ними связываться! — возмутился Ник. — Стоит только предложить им сотрудничество, считай, всё пропало, и дело они забирают себе. Надоело, — упёрся он. — Я не стану с ними ничем делиться.
— Пэлем, я серьёзно, будет конфликт интересов. Мне этого не нужно.
— Кто занимается гипогеянцами? — насел на полковника Ник, и сам же ответил — оперативный отдел. Вот и всё. Это наше дело и международникам незачем совать в него свой нос. Полковник, всё можно сделать тихо, без шума. Есть же у вас завербованные оперативники во всех европейских странах.
— И не только европейских.
— Вот именно. И о них не знает никто кроме вас. Это ваша персональная агентура и никто на неё не покушается.
— Предлагаешь включить в её ряды и Мурсиа? Даже для меня это слишком.
— Почему нет?
— Он альвар, к тому же старше меня лет на двести.
— И что, только возраст для вас помеха? Но это же такая мелочь.