— Вот ведь сволочи, — говорили потом католики, усмехаясь, — у них из ордена исключают, если они ступят даже на паперть у католической церкви. Значит, входить в церковь им нельзя, а жечь, стало быть, можно? Ну, ни уроды ли?
В тот день Временная ИРА среагировала молниеносно — никто ничего не сжёг, в Восточный Белфаст не прорвался, и католиков в их домах не поубивал. А всё потому, что у Временных было оружие и дисциплина, а у оранжистов — нет.
Пули поливали улицы свинцом. Горожане просили у армии помощи, но ответом им было: «Мы вернулись с патрулирования и уже устали». Бой длился пять часов, и оранжистам пришлось бесславно отступить. Были раненые и убитые, но большой крови не случилось — Временная ИРА защитила католиков от погрома.
Но не смогла она уберечь людей от произвола властей. На следующие утро докеры пришли в порт, где им заявили, что все католики отныне уволены. Их было пятьсот человек, кормильцев своих семьей. Может, единицы и держали прошлой ночью оружие в своих руках, но остальные уж точно не были виноваты. Единственными, кто спровоцировал беспорядки, были протестанты-оранжиты.
— Можно подумать, если докер католик, то он сделает свою работу хуже, чем положено, — бурчал в штабе кто-то из добровольцев.
— «Это неправильные пчелы, и они делают неправильный мед», — комментировала Алистрина. — Истинно английский подход к проблеме.
— Зато армейский Винни-Пух залез своими загребущими лапами на наш оружейный улей в Западном Белфасте, — сетовал командующий бригады.
— Работа у них такая, — пожала плечами Алистрина.
— И чем мы теперь должны обороняться? — начал закипать он, обращаясь к Алистрине. — Вот скажи мне, главный логист, что мне теперь делать? Может устроить налет на армейский склад и унести всё свое обратно?
— Зачем вам эти крохи? — беззаботно кинула Алистрина, загадочно улыбаясь.
— И что это значит?
— Да так, — женщина мечтательно накручивала локон на палец. — Склад они, конечно, накрыли, ящики с винтовками и патронами забрали, но кто вам сказал, что они забрали всё?
— Хитришь, Алистрина, — пожурил командующий. — Ну-ка говори, что придумала?
— Да ничего особенного, — бесхитростно призналась она. — Просто предположила, что после нашей маленькой, но яркой победы, трусливая солдатня решит реабилитироваться и их потянет на подвиги. Разумеется, я предположила, что они попрутся на склад. Как кладовщик в первую очередь я могу думать только об этом. Поэтому перестраховалась, нашла грузовик, попросила наших парней пару часов поработать на погрузке-разгрузке. Кое-что, конечно оставили для затравки. А так все ящики уже давно на другом складе.
— Вот конспиратор. Почему мне сразу не сказала?
— Исходя из вопроса той самой конспирации. Вот ты знаешь, почему армейские пошли именно на наш склад?
— Кто-то из наших засветился, — тут же предположил командующий, — крутился рядом.
— А может попросту сдал нас за небольшое вознаграждение? — продолжила строить догадки Алистрина.
Бригадир вопросительно посмотрел ей в глаза. Постепенно его взгляд становился суровее.
— А впрочем, — пожала она печами, — понятия не имею, как всё было на самом деле. Я отвечаю за склад, ты за всё остальное, так что разбирайся сам. Я вот о чём хотела с тобой поговорить. Как думаешь, не помешает нам подкупить ещё стволов с магазинами? И вообще пора подумать о взрывчатке. Лоялисты это дело давно освоили, нам тоже не стоит отставать.
— Где я, по-твоему, возьму на это денег?
— Где надо, там и возьми, — абсолютно серьёзно ответила ему Алистрина. — В Дублине, например.
— Издеваешься? Кому мы нужны в Дублине?
— Что значит, кому? В Ирландии наши братья. Они что, по-твоему, включают вечерние новости и спокойно смотрят, как ирландцы Ольстера ходят по улицам под дулом армейского автомата?
— Простые ирландцы нам сочувствуют, — признал бригадир. — А вот их правительству на нас плевать. Оно давно снюхалось с англичанами и боится без их одобрения и шаг ступить. Если кто-то из жителей республики решится нам помочь, его просто арестуют, понимаешь? Это мы хотим объединиться с Ирландией, а её правительству мы не нужны.
— Ну, а что там наши братья и сестры в США и Австралии, неужели не помогут, если попросим, не организуют благотворительный фонд или ещё что?