Гулко зазвенело в голове предостережение от заколки «Чистого Разума». На меня тут же навалилась жуткая апатия и нежелание что-то делать. Руки безвольно упали вдоль тела. Это меня и спасло, зажатый в ладони кинжал больно кольнул в бедро. Резкая боль мгновенно прочистила голову.
— Да ты ещё и менталист. — Прошептал я, не сводя глаз со спустившегося с кроны лесного гиганта засадного охотника.
Харакандид ещё какое-то время буравил меня взглядом, пытаясь погрузить в гипнотический сон. Но магической силы паука, чей хитиновый панцирь отливал булатом, не хватило, чтобы навязать мне свою волю. Мои три с половиной Звезды Таланта в Ментале сыграли решающую роль в его поражении.
Поняв, что гипноз не удался, паук гулко щёлкнул хелицерами и поджал лапы. В лапах и скрывалась главная опасность этих существ. Каждая из них была длинной более двух метров, и на внешней стороне этих ног отчётливо заметны хитиновые пилы, острота и прочность которых достаточна, чтобы порвать и стальную кольчугу.
Оглядевшись по сторонам, быстро нашёл искомое и, когда паук сделал свой первый выпад, боковым перекатом ушёл от этой атаки и поднял с земли большой высохший сук длиной более метра.
— Разряд!
— Разряд!
Со второго раза получилось, и сук в моей руке занялся огнём от встречи с рукотворной молнией. Конечно, столь примитивное оружие никак не повредит хитиновому панцирю харакандида, но, как и любой житель леса, этот паук должен опасаться огня. Это инстинктивный, иррациональный страх всего живущего в чащах. Мои предположения подтвердились, стоило ткнуть горящим суком в сторону падучей морды, как тот отступил на шаг и присел на задние лапы.
Пока гигантский паучара замер в нерешительности, вернул кинжал в ножны и, подобрав ещё одну длинную палку, зажег и её. После чего принялся размахивать сдвоенным огнём перед мордой харакандида. И с этим размахиванием мне следовало быть как можно аккуратнее. Потому как это сейчас паук опасается огня, но стоит ему почувствовать реальную боль, как он может забыть о своих инстинктивных страхах и напасть.
Глаза булатного харакандида, а также его яд — довольно ценные алхимические реагенты, и если бы не мои встречи сперва с Рей, а затем и со Скалли, то я, возможно, рискнул бы и попытался их заполучить. Но уроки, которые судьба мне сегодня преподала, были мной усвоены, и вместо нападения я просто медленно отступал. Засадный хищник, видимо решивший, что раз его неожиданное нападение не увенчалось успехом, а его жертва далеко не так беззащитна, то охота не удалась, тоже попятился назад.
Так мы и расходились, не сводя глаз друг с друга, пока харакандид не решил, что с него хватит, стрельнул паутиной куда-то вверх и сбежал в крону лесного гиганта. Как только это случилось, я тут же рванул к своей сумке и подобрав её побежал в противоположную сторону. Харакандиды — одиночки, поэтому ближайшую пару километров можно было не опасаться влететь в ещё одну паутину.
Минут пять бежал напрямик, продираясь через бурелом, стараясь сперва передвигаться по оставленным ранее следам, а потом свернул и с этого пути. Немного упокоившись, остановился и услышал журчание воды. Следуя за этим звуком, вышел к бурному ручью, несущему свои чистейшие воды куда-то вниз по склону. Вспомнив, что лучший способ выбраться из подгорных лесов, это следовать за течением воды, я пошёл по его берегу, в надежде, что ручей выведет меня из этого да’ннанова леса.
Интерлюдия 4
Над Кьялским ущельем медленно проплывала Сегуна. Особо впечатлительные люди сказали бы, что она озаряет своим вниманием торговый тракт, который извилистой лентой тянется между невысоких, но при этом отвесных отрогов Младшей Срединной Гряды. На самом деле в это предрассветное время, которое опытные воины называют не иначе как «собачий час», Хозяйка Чудовищ просто бежала по небосводу, следуя обычным законам небесной механики. Тем не менее, какая-то часть внимания Отголоска Ночной Сестры в этот момент действительно была обращена в эту сторону. Один из людей, что сейчас карабкался по скалам, вызывал у Отголоска Сегуны определённое любопытство.