На моём лице блуждает улыбка. Едва останавливаюсь, как тут же слышу многочисленные хлопки. Оказывается, за мной наблюдал не только гигант, но и все работники постоялого двора. На их лицах безошибочно читается искреннее восхищение. Словно они только что, впервые в жизни, увидели «Лебединое Озеро» в исполнении труппы Большого театра.
Глубоко, в пояс, кланяюсь Антану, показывая этим, что принимаю его дар. На лице гиганта тут же проступает облегчение, и впервые за это утро он улыбается.
Тепло попрощался с Антном, который чувствовал себя во всей этой ситуации очень неловко, из-за чего прощание вышло немного скомканным, вернулся в корчму. Зашёл на кухню и, наполнив тазик чистой водой, с ним в руках поднялся к себе в комнату.
Как и думал, Вивьен уже ушла. Почему-то я и не сомневался в том, что, когда вернусь, её уже не будет. От этого было немного грустно, но лишь слегка. Поставив своё новое копьё у изголовья, тщательно вымыл ноги в принесённом тазу. После чего упал на кровать и, зарывшись лицом в подушку, уснул приятным, мягким, словно пух, сном.
В этот раз меня никто не тревожил и не будил. И когда открыл глаза, чувствуя себя прекрасно выспавшимся, выглянул в окно. Судя по положению солнца, до заката было ещё далеко, и я проспал примерно часов пять. Спустившись на кухню, плотно пообедал, а когда расплачивался, заметил на столе хозяйки тонкую стопку чистой и очень тонкой бумаги. Как и пергамент, этот материал пока очень дорог на Айне. Но эта деревня и правда довольно богата, раз даже хозяйка постоялого двора может позволить себе бумагу для записей. Вскоре земляне своим прогрессорством взорвут бумажный рынок и наводнят местные лавки дешёвой и качественной бумагой, но это, насколько «помню», произойдёт только примерно через пару месяцев. Достав деньги из кошелька, купил у хозяйки один самый тонкий листок и с ним вышел на улицу. Сев за стол и попросив принести мне молока и несколько угольков из печи, принялся складывать листок.
— Красиво. — Так увлёкся, что не заметил, как ко мне подошёл Нортон и присел напротив, внимательно разглядывая бумажного журавлика.
Кивнув ему, взял в руки уголёк и принялся им штриховать бумажную птичку, чтобы она хотя бы отдалённо напоминала ворона. Получилось в итоге не очень, но Нортону, тем не менее, понравилось. Особенно, когда он узнал, что моё имя означает именно ворона.
Попросив копейщика подождать, вернулся к хозяйке постоялого двора и велел передать сделанное мной оригами Вивьен, когда та проснётся. Сам не знаю почему, но мне было приятно его сделать и подарить этой девушке. Пусть я и не увижу, примет ли она этот прощальный подарок или сразу его выбросит. После чего вернулся за стол.
— Вот! — С этим восклицанием Нортон прямо на стол положил мои сапоги. — Готово. Я своё слово держу!
Внимательно осмотрев обувь, пришёл к выводу, что «сойдёт». Сделано криво и топорно, но, как и говорил ранее копейщик, несколько дней пути выдержит.
— Спасибо, сколько с меня?
— Что значит сколько? — Сложив руки на груди, воскликнул Нортон. — Договорились же из общего котла тебе их починить.
— Хорошо, — легко соглашаюсь я.
— Скоро вечер, останешься ещё на день? — Поинтересовался копейщик, разглядывая проплывающие в небе облака.
— До заката ещё часа три, — качаю головой в ответ, — я бы лучше провёл их в пути.
— Да-да, я помню, паломничество. — Усмехается собеседник, — но разве оно не может подождать?
— Опять пить будете? — Усмехаюсь я.
— Снова! — Поправляет меня Нортон и озорно подмигивает. — Победу над Царём надо обмыть!
— Давай так, если мой поддоспешник ещё не высох, то остаюсь. Если же он сухой… то меня ждёт Дорога. — Сказав это, поднимаюсь из-за стола.
— Договорились, — легко соглашается копейщик.
Когда мы по очереди ощупали мой гамбезон, висящий на заднем дворе, Нортон произнёс немного разочарованно:
— Сухой.
— Тогда извини, — развожу руки в стороны. — Передавай всем мои наилучшие пожелания.
— Если ты не против, я тебя провожу.
— Совсем не против, заодно покажешь дорогу до малого храма Магевры.
Проходя мимо кухни с поддоспешником на плече, попросил собрать мне еды в дорогу, той, которая долго не портится. После чего поднялся к себе, облачился, надел сапоги, закинул рюкзак за спину и, взяв новое копьё, снова спустился вниз.