— Да всё просто. — Привычное раздражение разливается в голосе Гордыни. — Это Первенец, первое, что родилось в руках Мастера. Он может как остаться никому не нужной железкой, так и перерасти в нечто большее.
— В большее?
— Я тебе что настоятель библиотеки Аэрада? — Окрысился древний меч.
— Но что-то ты знаешь. — Я не спрашивал, утверждал.
— Жнец Долгов. Серп Эйрата. — С «придыханием» отвечает Безмерная Гордыня.
Серп Эйрата? На некоторых статуях, изображающих Создателя Айна, и правда верховное божество местного Пантеона запечатлено с серпом за поясом. Но что-то не припомню, чтобы хоть что-то слышал об этом предмете.
— Люди утратили память об этом оружии.
— Жнец Долгов — это Первенец Дъюрьйина.
Та-а-а-ак. Дъюрьйин, конечно, считается величайшим кузнецом Айна, но он так и не поднялся дальше первого Марша. Да, древний дварф –великий мастер, но Эйрат — бог Создатель, не первый среди равных, а, по сути, Всеотец Айна. Божество, способное по щелчку пальцев создавать артефакты наподобие Безмерной Гордыни. Насколько я читал, Эйрат не пользовался предметами, созданными другими божествами. Ему «за глаза» хватало своих сил и умений. Но если верить словам Гордыни, один раз Верховное божество изменило своим правилам. Изменило ради Первенца Дъюрьйина.
— Только я бы не радовался так сильно на твоём месте. — Прерывает мои размышления древний меч. — Всё не так просто.
— Причина этого «не так просто»?
— А что, перестали в мире рождаться мертворождённые дети?
— Нет, не перестали.
— Вот и ответ на твой вопрос. Первенец может стать как отражением всего, созданного Мастером, так и навсегда остаться куском мёртвого металла.
«Отражением всего созданного» — не совсем понимаю значение этих слов, но звучит так, что у меня дыхание перехватило от возможных перспектив.
— А ещё рождаются безмозглые, тупые, ущербные…
— Я понял. — Мне показалось, что он собрался бесконечно перечислять, так что предпочёл его заткнуть.
— Ничего ты не понял. — Злость древнего меча настолько сильна, что обожгла мне лицо. — Железо изначально не живо. И чтобы Первенец Родился, должно сложиться намного больше всего, если сравнивать с рождением обычного ребенка.
— Но что-то ты знаешь.
— Что-то… Именно что-то, не больше. — Тяжёлый вздох. — Первое. Его нельзя запирать или прятать куда-то. Каким вырастет ребёнок, если его детство пройдёт в шкафу?
— Аргумент.
Кажется, я понял, к чему он клонит. Хотя, может, и просто врёт, чтобы не оставаться с другим клинком в одном оружейном ящике.
— Второе?
— Второе? Не знаю. Я же не Мастер!
— Начал говорить, договаривай.
— Да, я и правда не знаю. Разговаривай с ним, мир покажи, ну, там… воспитай.
— Чего? — Воспитать меч? Это как?
— У меня не было детей! — Огрызнулся древний меч. — Откуда мне знать!
— А он ребёнок? — В сомнении прикасаюсь к танто и не чувствую ни малейшего отклика.
— Нет, конечно. Скорее яйцо.
— И ты предлагаешь мне заняться воспитанием яйца…
Мой тяжёлый вздох, наверное, можно было услышать за массивными дверями хранилища Цеха Артефакторов.
— Ничего я тебе не предлагаю! — Тут же огрызнулся Гордыня. — Хочешь — в канаву его выкини, хочешь — в переплавку отдай. Мне-то какое дело?
— Слушай… — Вкрадчивым голосом произношу я. — Ну, почему сразу мне воспитывать. Я всё же человек, а он меч. Пусть маленький, но всё же меч. Железный. Точнее стальной. И я тут подумал…
— Нет! Нет! Нет! — Безмерная Гордыня заорал так, что у меня мозги едва не расплескались по стенкам черепной коробки. — Убери его от меня! Какой из меня отец? Точнее воспитатель!
— Нет, ну, ведь правда, твоя кандидатура выглядит в разы разумнее и логичнее…
— Убью. — Гулко пообещал мне древний меч, и я ему поверил, отдёргивая руку.
— Значит, он вырастет. — Быстро перевожу тему разговора.
— Ты совсем тупой? — Тяжело вздыхает древний меч. — Он же стальной, куда он у тебя вырастет? Каким по размеру есть, таким и останется.
— Я не это имел ввиду. Я о том, что Первенец способен обрести разум?
— Нет, конечно! — Как мне показалось, искренне удивился Гордыня. — Стать живым — да, может. Если звёзды сойдутся. Разумным? Откуда ты взял этот бред?
Мне показалось, что его ассоциации с ребёнком, запертым в шкафу, прямо намекают на такие выводы, но, кажется, я всё понял немного не так. Но и спорить со столь могущественным артефактом, как Безмерная Гордыня, когда он готов буквально взорваться от раздражения и злости, не лучший выбор.