Раньше я никогда не стрелял из автомата. Эта тяжелая штука начала дергаться в руках, плеваться огнем, а ствол занесло куда-то вверх и вправо. Я отбросил оружие и уставился на троицу нападавших. Двое в черных куртках упали сразу. Парень в светлой ветровке, тот, что был в центре, сделал ко мне несколько неуверенных шагов.
Никогда я не забуду его лицо с гримасой боли и упреком в мой адрес.
Не забуду я и клочки разорванной на груди ветровки и расплывающиеся вокруг них пятна крови.
Буду помнить и его руки перед падением. Он несколько раз очень странно взмахнул ими. Совсем как умирающий лебедь…»
Глава 3
Ракитский блаженствовал… Получилось все именно так, как он и хотел. Прежде всего, бандиты оказались очень милыми людьми и убивать его не собирались. Более того – их главный, которого все называли Доном, проявлял явное уважение к актеру как к творческой личности.
Начиналось, правда, все не самым лучшим образом.
Шкаф, чуть прихрамывая, подошел к Ракитскому, который стоял около своей машины в покорной позе «Руки вверх». Жестом ему было предложено поменять стойку и вытянуть руки перед собой. Актер моментально выполнил команду и в награду за сообразительность получил новенькие блестящие наручники, которые со звонким звуком открывающейся зажигалки «Зиппо» защелкнулись на его запястьях.
В придачу к браслетам Ракитский получил еще черную вязанную спецназовскую шапочку с прорезями для глаз. Шкаф лично натянул ее до самого актерского подбородка, но, очевидно, ошибся: прорези оказались на затылке.
Третья награда за покорность – мощный пинок в зад, который помог упаковать Ракитского на заднем сидении одной из машин. Потом была дальняя дорога и казенный дом – ночлег в подвале, обустроенном на манер камеры-одиночки: одинокий голый топчан, откидной столик, глазок в двери и параша в углу.
Но эти жизненные неудобства продлились для Ракитского всего несколько часов. Всего одну ночь. Он даже не успел испугаться.
Утром за ним пришли и повели… нет, вежливо попросили проследовать наверх к шефу.
Поднимаясь на второй этаж, Ракитский понял, что находится в шикарном загородном доме. За окном промелькнул сосновый лес, вдалеке высокий забор, а за ним просматривался соседний особняк из красного кирпича.
Перед дверью кабинета Ракитский представил, что сейчас он увидит нечто вроде Кащея в темной нише с тупыми охранниками по обе стороны и злыми собаками у ног.
Все предстало с точностью до наоборот.
Невысокий лысый симпатяга лет пятидесяти выкатился из-за письменного стола и, распахнув руки, бросился к актеру.
– Рад! Очень рад вас видеть, Сергей Олегович. Буквально вчера смотрел фильм с вашим участием и вдруг – такая удачная встреча… Вы хорошо переночевали?
– Сносно… В подвале.
– Как в подвале? Непорядок! Сейчас все исправим.
Хозяин оставил Ракитского стоять в центре кабинета и бросился к дверям, из-за которых выглядывал Шкаф. Разговор был тихим, но суровым. За исключением непечатной лексики Сергей услышал только две фразы: «самую лучшую комнату» и «подготовьте баньку по первому разряду».
Такое начало позволило Ракитскому приободриться. Он вошел в кабинет держа руки за спиной и стоял в центре комнаты столбом. При последних фразах шефа он принял стойку «вольно», гордо поднял голову, зафиксировал на лице легкую улыбку, а руки отправил в карманы мятых брюк.
Завершив «инструктаж» шеф плотно закрыл дверь и шустро побежал к серванту. Вначале он извлек два низких стакана с толстым дном. Потом на свет появилась нераспечатанная бутылка виски «Белая лошадь».
– Вы как предпочитаете, Сергей Олегович: чистенькую или со льдом и газировкой? Я лично – только чистую. Чудаки эти англичане. Такой чудесный напиток изобрели и сами же его придумали разбавлять. Виски с содовой, на мой вкус, это кошачья моча…
Говоря все это, шеф увлек Ракитского к окну, к мягким креслам по обе стороны от невысокого резного столика.
Перед первым тостом хозяин представился:
– Зовите меня Виктор Олегович. Если услышите кликуху «Дон» – так это тоже я. От отца она мне досталась. Он по паспорту – Олег Кошевой. Не тот, конечно. Тот не успел детей настрогать… Итак, за искусство!
Дон выпил свою порцию одним махом, налил еще и продолжил:
– С подвалом мы, Сергей, поторопились. Не сразу разобрались. Но ты и сам виноват. Зачем слежку за моими устроил? Ребята очень просто могли там на дороге кончить и в овражке прикопать.
– Я не следил, Виктор Олегович. Вернее, следил, но без злого умысла. Вроде – репетировал.