– Как так?! – возмутился ошарашенный в который раз Максим. – Поднимались мы много дней, а спустились за пятнадцать минут? Это что, иллюзия?
– Необходимая условность. Ты не успел бы все вспомнить и рассказать за пятнадцать минут.
Зира проснулась через шесть дней. Еще через два начала вставать с кровати, потом – ходить без посторонней помощи. Выделенную ей комнату она заполнила тренажерами и спортивным инвентарем. Занималась сначала дважды в день по десять минут, затем стала увеличивать нагрузки, словно доказывая всем, что может вернуть прежнюю форму. Но собственному организму это доказать не получалось. Знаменитый пресс рубболистки ушел безвозвратно. Крепость бицепсов и трицепсов постепенно возвращалась, но былая выносливость – нет, скорость реакции – нет.
Максим старался бывать рядом с подругой как можно чаще, пересказывал все, что узнавал о мирах Сферы. Но времени катастрофически недоставало, а узнать, увидеть требовалось так много! Наблюдатели дежурили в контакт-линзе посменно, Инженер и Максим просиживали там сутками, следили, как Рен-Рендук подчиняет своей воле племена людей, разысканных криссами в диких мирах, как миссионеры отправляются в цивилизованные миры, чтобы нести весть о всеблагом Боге-императоре. На их глазах создавалась новая реальность в которой не было места для Пути Сферы. Интеллект-Тактик будто забыл первоначальную программу, а Интеллект-Стратег не спешил вмешаться. Или все же вмешивался, но они пока не заметили? Понять замысел было важнее всего. Еда и сон отошли на второй план. Максиму трудно было признать это, но Зира, ее проблемы, тоже подвинулись.
А затем он заметил, что и подруга избегает его. Она словно тяготилась их встречами. Молча, лишь кивая согласно, выслушивала рассказы, не хвастая в ответ своими достижениями. Зира отгородилась стеной. Это было плохо, неправильно! Максим дал зарок выкроить время и поговорить откровенно.
Не успел, Зира вновь опередила. Он уже засыпал, когда подруга поскребла в дверь.
– К тебе можно? Я ненадолго.
– Конечно! Заходи!
Максим поспешно сел в постели. Зира подошла, поколебавшись, присела на краешек. Он внезапно понял, как вирийка побледнела за последние дни, морщинки вокруг глаз появились. А это что в волосах поблескивает, неужели седина? И самое неприятное – широкая повязка с разъемами для катетеров на левом предплечье
– Спасибо тебе, Макс, – произнесла женщина.
Неожиданное начало. Юноша растерянно пожал плечами.
– За что?
– Ты изменил мою жизнь. Кем я была? Зирой-красоткой, вечной рубболисткой, инфантильной, добровольно застрявшей в юности, живущей одним днем. Трусихой к тому же!
– Ты – трусиха?!
– Не перебивай. Да, я трусиха с детства. Главный мой страх – что окружающие это поймут. Поэтому я и рубболом занялась, и на рожон лезла. Война с собственным страхом – так себе смысл жизни, верно? А ты подарил мне настоящей. Я стала частью самого великого дела, какое только возможно, увидела, узнала, пережила больше, чем все вирийцы вместе взятые. Я так хотела быть рядом с тобой до конца, помогать, защищать. И не смогла. Попалась в сеть какого-то поганого паука, надо же! Но в Сфере не бывает случайностей. Выходит, там, на озере, я дала тебе последнее, что могла дать. Теперь тебе нужна другая спутница и помощница. Не перебивай! Эта девочка, Лучик, почти взрослая. Она умная, у нее хорошие предпосылки стать по-настоящему сильной и ловкой. Я начала заниматься с ней понемногу. Тренер из меня аховый, но она старательная. Вдобавок, красивее и, кажется, любит тебя.
– Что ты говоришь? – возмутился Максим. – Лучик мне как сестра. И никто мне кроме тебя не нужен. Честно!
Он осторожно обнял ее, потянул к себе. Зира не противилась. И когда их губы соединились, не противилась. Но поцелуй длился всего несколько секунд. Потом женщина мягко, но решительно отстранилась.
– Нет. Не хочу. Может быть позже, когда-нибудь. Пока что я не привыкла к собственной неполноценности.
– Ты самая полноцен…
– Макс, не утешай, ничего страшного не случилось. Башня обеспечивает меня подходящим питанием, а Инженер поможет стать наблюдателем. Я постараюсь быть для тебя полезной хоть чем-то. Но стать прежней Зирой я, к сожалению, не могу.
Она улыбнулась. Грустная это была улыбка. И Максим увидел, – она права. Карие глаза, нос с горбинкой, родинка – вроде все прежнее. Но при этом будто другой человек на тебя смотрит, будто треклятые личинки вместе с внутренностями часть души выгрызли. Теперь он верил, что сидящей рядом женщине далеко за сорок.