Схватил горшок повместительнее и нырнул в лаз.
Вернулся он минуты через три. Горшок был с горкой набит снегом. Снег растопить – вода получится, это понятно. Вопрос, на чем растопить. И намека на дрова в иглу не было.
Конга отсутствие дров не заботило. Он установил поверх очага плоский камень правильной квадратной формы, другим камнем очертил в центре круг. Послюнявил палец, приложил к своему художеству, удовлетворенно цыкнул языком, водрузил на очаг горшок со снегом. Максим наблюдал за манипуляциями, рот приоткрыв от изумления. Спустя две минуты от очага ощутимо повеяло теплом и снег в горшке начал плавиться. Не в силах поверить в очевидное, юноша потянулся к квадратному камню.
– Горячий! – предупредил гвых.
Силовая перчатка комбинезона уберегла пальцы от ожога, но камень в самом деле был словно раскаленная плита. Самый обычный камень… Обычный? Полноте! Если заводы Сферы могу делать разные разности для людей, почему бы им не изготовить самонагревающийся очаг для гвыхов? Два и два вполне логично складывались в четыре. Пониматель, нагреватель… Юноша внимательней поглядел на шкуры, в которые кутались девушки. Вроде настоящие, но слишком уж чисто и гладко выделанные. Вряд ли прежде они принадлежали каким-то животным.
– Это ты добыл? – спросил он на всякий случай.
Сидевший возле очага Конг оскалился.
– Только мамка уметь добыть одежда. И посуда, и горячий камень. И еда, когда нет свежий мясо.
Все ясно, это «цивилизованный» мир, подконтрольный криссам, но предназначенный для гвыхов, точно как Вирия – для людей. Максим спросил, догадываясь, какой услышит ответ:
– Конг, а как вы себя называете? Все жители вашего мира?
– Народ Двона! – гвых гордо ударил себя кулаком в грудь. – Большой мир, много племен, много стойбищ! Мой – из стойбища мамки Рыхи, племя Черноруких! Стойбище большой! Много молодых женщин, много мужчин, много детей. Мамок вот сколько!
Конг продемонстрировал две пятерни, сжал их в кулаки, снова разжал, показывая три пальца. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – тринадцать мамок. Чтобы это ни означало.
– И где ваше стойбище? Я никого не видел. Или ты в этом месте охотишься?
– Что такое «охотишься»? Мой не знать. Игра у маленьких? – во взгляде гвыха появился интерес.
– Ты же сам говорил про свежее мясо. Где вы его берете? Это называется – охота.
Здоровяк оскалился, кивнул. Неожиданно провел оттопыренным большим пальцем у себя по горлу.
– Охота – да, понимать! Мой – не взрослый, нельзя охота. Мой не хотеть охота.
Жест Максиму весьма не понравился, но уточнить он не успел. Вода закипела, Конг набрал в сумке полную горсть сушеных кореньев и листьев, бросил в горшок. Следом отправил один из ломтей. Помешал варево то ли большой ложкой, то ли маленькой лопатой, выточенной из дерева, – впрочем, в последнем Максим сильно сомневался. Зачерпнул глиняной кружкой вместимостью в добрый литр, попробовал. Цокнул языком удовлетворенно, протянул Зире.
– Пить! Вкусно! Горячее!
В том, что напиток горячий, Максим не сомневался. Насчет «вкусно» было не так однозначно. Пахло из кружки травяным чаем, однако по поверхности плавали капли жира. Что ж, сам бульон заказывал.
Вирийка чашку из рук гвыха приняла, потянула носом аромат, пригубила опасливо. Скривилась, но все же начала понемногу прихлебывать. Хватило ее примерно на треть чашки, затем отдала Максиму. Он тоже рискнул попробовать и мигом передал чашку Конгу. Терпкий, отдающий железистой горечью напиток вкусом напоминал субстрат, которым пришлось питаться в секторе репродукции. Но гораздо противнее!
Хозяин снежного дома допил содержимое чашки с удовольствием. Зачерпнул вторую, тоже выхлебал.
– Вкусно! – похвалил сам себя. Вопросительно обвел взглядом гостей: – Спать?
– Спать, спать, – согласилась Зира. Улеглась рядом с Огницей, натянув плащ до самого носа. Позвала: – Макс, ложись рядом, здесь место есть.
Максим вопросительно взглянул на гвыха.
– А ты где спать будешь? У тебя еще шкура есть?
– Мой не замерзать! – пообещал тот. – Мой тут спать!
Умостился прямо на полу рядом с очагом. Шерсть у него в самом деле была густая.
Бульонный чай лекарством оказался неважнецким. Зира спала беспокойно, то и дело кашляла, ворочалась с боку на бок, тяжело и хрипло дышала. Гвыху это не мешало, свистел себе в две дырки. Зато Максим часто просыпался и потом долго лежал, прислушиваясь. Состояние подруги ему совсем не нравилось. Полбеды, если это только простуда. А если воспаление легких, не ровен час? Затянувшаяся кома Огницы тоже заставляла нервничать. Он уверен был, что достаточно отключить хранилище, и находящиеся в нем люди проснутся, –именно так случилось с князем Лестовицем и прочими в Брехе. Но что, если устроенная вирийкой авария привела к неправильному отключению, повредила… нет, не пониматель – его в голове у Огницы не было. Мозги, не дай бог!