Девушек отнесли в левый дальний угол, где исходил паром большущий котел с кипятком, уложили на шкуры, и шкурами укрыли. Максим пошел было к ним, но одна из младших мамок тут же выросла на его пути.
– Мамка Рыха лечить маленьких голокожих женщин! Не мешать! Туда! – и недвусмысленно указала на противоположный угол.
Спорить было бесполезно. В самый угол Максим не пошел, присел на шкуры возле колонны, стоящей скорее в правой половине пещеры, чем в левой, – буква закона соблюдена? Конг опустился на пол рядом. Старшая мамка тем временем пошла к проему в задней стене пещеры, узкому и низкому, так что гвыхине пришлось пригнуть голову, чтобы не задеть потолок.
– Что там? – настороженно спросил Максим у Конга.
– Мамков секрет! Мой не знать, темно!
В глазах здоровяка, и правда, был страх. К инстинктивному ужасу обитателей Сферы перед темными помещениями Максим привык. Зато мамка не боялась и вполне ориентировалась в темноте, прекрасно изучив свою «кладовую» за долгие годы. О том, что находится в секретной пещерке, юноша догадался без подсказок – ничего. Просто Мир Двона – не Вирия, а гвыхи – не люди. Поэтому блага эйвов здесь раздаются не всем и не везде, а самым умным в специально отведенных для этого местах.
Пять минут спустя мамка вернулась в большую пещеру, неся в руке кожаный мешочек. Выбрала из лежащей в углу груды посуды кружку поменьше, зачерпнула кипяток из котла, присела, начала ворожить, вынимая из мешочка щепотки какого-то порошка, бросая в кружку, размешивая пальцем и нюхая поднимающийся над чашкой пар. Довела раствор до желанной консистенции, окликнула одну из помощниц. Та отнесла кружку Огнице, ткнула в руки:
– Пить! Лекарство!
Девушка затравленно посмотрела на нее, потом на Максима, явно не понимая, как поступить. Юношу внезапно озноб пробрал: что если лекарство гвыхов окажется ядом для человеческого организма?! Откуда мамке Рыхе знать об этом? «Голых маленьких» она наверняка прежде не лечила. В случае с Зирой выбора нет – судя по всему, девушка не выживет без немедленного и действенного лечения. Но простуда Огницы не казалась такой фатальной: да, насморк в три ручья, да, на першение в горле жалуется, температура поднялась. Но с кем подобного не бывает? Иммунитет у нее наверняка лучше, чем у выросшей в тепличных условиях вирийки. А главное отличие между ними: Зиру он сможет вернуть к жизни хотя бы теоретически – один раз она уже умирала. Для Огницы смерть шансов не оставляла.
Однако пока из этих соображений выкристаллизовалось решение, оно оказалось запоздалым. Огница взяла кружку, пробормотала: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать!» – выдохнула и глотнула. Скривилась: «Фу, кислятина!» – но пить продолжала, пока мамка не отобрала кружку.
Поение Зиры заняло куда больше времени. Из-за сильного жара вирийка оставалась в полубессознательном состоянии, лекарство ей в рот буквально вливали маленькими порциями и заставляли глотать. Девушка хрипела и отворачивалась, – на большее сопротивление сил у нее не было, – но мамки упорно продолжали свое дело. Это походило на экзекуцию, и Максим в конце концов отвернулся. Лишь бы лекарство подействовало.
Спать Максиму позволили в мамковой пещере. С одной стороны, это было хорошо – девушки всегда под присмотром. С другой… Когда мамки загнали детвору для спания, пещера сразу перестала казаться просторной. Справедливо рассудив, что гвыхята, особенно те, кто помельче, будут тесниться вокруг колонн-обогревателей, юноша выбрал себе лежбище ближе к выходу, у каменной кладки. В общем-то он угадал: никто в бок не толкал, не хрюкал и не пукал под ухом, свежий воздух опять же. Но разбудили его тоже первым.
– А ну выходи, кто не трус!
Басовитый рык выдернул из сна. Несколько секунд Максим таращился по сторонам, силясь понять, где оказался и что происходит. С первым справился, но второе никак не складывалось. Пониматель сообщал, что проспал он немногим более трех часов. Что за подъем в неурочное время?
– Подставляйте рыла, ща начистим, грязееды чернорукие! – продолжали орать снаружи.
Разбуженные гвыхята начали поднимать головы, вылезать из-под одеял. Самые проворные побежали к каменной стенке, отгораживающей пещеру от внешнего мира, – да-да, к той самой, под которой устроил себе спание юноша! – проворно покарабкались на нее. Какая-то особенно наглая гвыхинька-подросток воспользовалась бедром Максима как ступенькой. Сообразив, что детишки-переростки и затоптать могут, он поспешно поднялся на ноги. Стена оказалась высоковата и для его роста. Карабкаться наверх подобно детворе? Несолидно.