Полчаса спустя в резерве Черноруких осталось два бойца, а у Красноглазых желающих продолжать драку хватало. Они скакали от нетерпения, орали, били себя в грудь. Казалось, еще немного, и пришлые победят окончательно. Но затем парочка жен вытолкнули из семейной пещерки незадачливого муженька. Второй сам решился, расталкивая сидевших на склоне детишек, спустился к арене. А вон и третий. Женатики начали подтягиваться, и представление вспыхнуло с новой силой. Красноглазые еще выкрикивали ругательства, обзывая Черноруких слабаками, но пыл их угасал, ор зрителей без труда заглушал одинокие угрозы. Словно подталкиваемые этим ором, из холостяцкого дома выбрались двое побитых в самом начале, пошатываясь и утирая расквашенные физиономии, пошли к дерущимся.
– Гляди, разве так можно? – Максим ткнул локтем в бок Конга.
– Каждый дерется сколько хочет, – пожал плечами тот.
Шансы на победу у сторон сравнялись. Все зависело от того, как много женатиков захотят показать свою отвагу и мощь. С одной стороны, мужчин в стойбище было в несколько раз больше, чем пришельцев. С другой: драться никого не заставляют, а рисковать сломанным носом, выбитыми зубами или откушенным ухом ради дополнительной жены не каждый согласится. К тому же носами, зубами и ушами риск не ограничивался, уже два тела неподвижно лежали под ногами у дерущихся. О них то и дело спотыкались, наступали, пинали в сердцах. Максим не выдержал, снова толкнул Конга:
– У вас что, первую помощь покалеченным не принято оказывать? Их же насмерть затопчут!
Гвых недоуменно посмотрел на него, пояснил:
– Мамки сделают, что надо. Нельзя мешать, драка идет.
Максим пожал плечами. Драке конца-края не видно, пока она закончится, никакая помощь бедолагам уже не понадобится.
Он не ошибся, потасовка продолжалась в общей сложности больше часа. Казалось, Чернорукие возьмут верх над противником: у тех резервы исчерпались, бились последние четверо, устоявшие на ногах, прочие сидели поодаль, потирали ушибленные места, и никто не делал попыток вернуться к поединкам. Трое не сидели, а лежали даже, жалобно поскуливая. Еще три тела валялось на самой площадке для драки, но кто из них чернорукий, а кто красноглазый, Максим определить не брался, все выглядели одинаково раздавленными. У хозяев резерв имелся: один боец, уже поучаствовавший в поединке и вновь дожидавшийся своей очереди, и свежий женатик, спустившийся на арену в надежде заработать чуточку славы без лишних трудозатрат.
Две пары закончили поединок почти одновременно: побежденные расползлись, победители уставились друг на друга, раздумывая, не схватиться ли им между собой. Но чернорукого отодвинули в сторону, его место заступил успевший отдохнуть боец. И красноглазый передумал. Рыкнул с досады и поплелся к своим побитым соплеменниках. Зрители, и до того голосившие, не умолкая, в предчувствии скорой победы, взревели еще громче. У Максима в ушах закладывало от визга сидевшей вокруг детворы.
– Уморился, – констатировал Конг.
Юноша отступившего не осуждал, какой смысл калечиться, если и так ясно, что не победить. Но не все так думали. Вожаку пришельцев явно не доставало мозгов, чтобы понять очевидное. Или его действиями не голова сейчас управляла, а иная часть тела? Он наконец смог свалить противника. Не дожидаясь, пока тот уползет, бросился к следующему. Не к тому, что с нетерпением жаждал сразиться, а к едва закончившему поединок, пошатывающемуся от усталости и боли. Тот был не готов к нападению, повалился как кегля с двух точных ударов, пополз прочь. Зрители, затихшие на миг от такой неожиданности, взревели теперь возмущенно.
– Он нарушил! – завопил и Максим, заражаясь всеобщей яростью. – Не считать! Судью на мыло!
Конг уставился на него изумленно. Слово «мыло» он, по всей вероятности, не понял. Возможно, его пониматель и не перевел эту фразу? Или все же перевел? А судят здесь мамки…