– Так же нельзя делать? – Максим постарался загладить неловкость. – Бить не того?
– Можно, – возразил Конг. – Редко делают, когда конец драки.
Вожак повернулся к следующему противнику. Этого он атаковать не пытался, стоял и ждал, набычившись, подняв и широко раскинув руки-лапища. Чернорукий заревел, бросился на него, с размаху врезал в грудь сначала кулаком, затем плечом, навалился всем весом. Вожак пошатнулся, но устоял. Обхватил голову и шею противника, зажал крепко, терпя сыплющиеся на него удары. А когда чернорукий стал слабеть, задыхаясь, резко крутанул его. Хруст позвонков услышали все зрители. Тело бойца дернулось в агонии, сползло на землю, едва вожак разжал хватку.
– Он же его убил, – прошептал ошеломленный Максим.
– Охота, – подтвердил Конг.
Вожак повернулся к последнему в очереди, рыкнул, приглашая начинать. Рассчитывавший на легкую победу женатик попятился и дал деру.
Последняя пара тоже закончила бой. Красноглазый свалил чернорукого наземь и тут же упал сам, не в силах устоять на ногах. Но это уже ничего не решало. Единственный, кто стоял на арене, был вожак пришельцев. В полной тишине он поднял вверх руки и победно взревел. Его соплеменники поддержали этот рык нестройными возгласами.
Пауза длилась минуты три. Потом встала мамка Рыха.
– Можешь выбрать трех женщин, – сказала холодно вместо поздравления с победой. – Остальным – по одной.
Она повернулась к соплеменникам, гаркнула:
– Спускайтесь вниз, быстро… – молодых женщин она назвала словцом, прозвучавшим в переводе понимателя весьма матерно. Максим и рот раскрыл. Не знал, что в словаре есть такое.
Не дожидаясь, пока женщины исполнят распоряжение, мама Рыха спустилась на арену, пересекла ее, направляясь к Красноглазым. При ее приближении те поспешно поднимались на ноги, поддерживая друг друга. Максим подивился такому уважительному отношению.
Но уважение было ни при чем. Один из бойцов удержаться на ногах не смог. Когда приятели попробовали поднять его, заскулил и снова опустился на землю. Мамка безжалостно пнула ему ногой между ног, объявила:
– Этот не дойдет до вашего стойбища. Я забираю его мясо.
– Мы будем его нести! – запротестовал вожак.
– Нести? Он больше не мужчина? Тогда бери его в жены вместо одной из женщин.
Вожак взревел возмущенно, но спорить не посмел. Мамка Рыха обвела взглядом выстроившихся перед ней Красноглазых.
– Кто-то хочет взять его вместо женщины? – спросила.
Мужчины молчали, отворачивались. Отказаться ради покалеченного товарища от права на женщину, заработанного собственной кровью, не захотел никто. Мамка рыкнула удовлетворенно, наклонилась, вцепилась в шерсть на голове покалеченного, вытащила припрятанный до поры под юбкой здоровенный мясницкий нож и… принялась деловито перепиливать ему горло. Нет, хуже, – отпиливать голову! Никто из Красноглазых не попытался остановить ее, даже убиваемый не сопротивлялся, хрипел обреченно. Максим вытаращил глаза, ткнул пальцем в сторону происходящего, повернулся к Конгу.
– Это же… она его… зачем?!
– Свежее мясо, – важно объяснил Конг. – Хорошая охота сегодня, много мяса. Пять! Мамки готовить вкусное будут. Пир!
У Максима голова кругом шла. Не хотелось верить собственным глазам, но и не верить не получалось. Пока мамка Рыха обезглавливала раненого, помощницы ее тоже не сидели без дела. Они уже были на недавней арене, отрезали головы у лежащих там тел, не разбирая, кто чернорукий, а кто красноглазый, кто мертв, а кто еще подает признаки жизни.
– Они их для еды режут?! Как… как… – Кажется, в этом мире не водилось ни домашних, ни диких животных, и подобрать верное сравнение у Максима не получалось. Поэтому он заявил попросту: – Вы своих сородичей убиваете и едите? Каннибалы!
Против каннибалов Конг не возражал, но обвинение в убийстве его возмутило:
– Мясо умирать, умный в голове живой! Мамки умного забирать, беречь. В Большой Круг нести, заботникам отдавать. Заботники народ Двона в другом мире делать. Разве у вас не так? Из умных в голове новых людей нельзя делать? Или Маакс не знает?
– Знаю я все, – кисло скривился Максим, признавая правоту гвыха. – Я и сам Зиру заново сделал, когда ее саблезубый сожрал…
Ляпнул и язык прикусил, понимая, что сболтнул лишнее. Осторожно покосился на Конга. В глазах гвыха было восхищение, граничащее с благоговением.
Красноглазые ушли, уведя с собой два десятка женщин. Община не сильно сокрушалась по этому поводу, разве что вчерашние женатики, ставшие холостяками, были удручены подобным обстоятельством. Тем более не горевали о трех погибших в драке соплеменниках. Некогда горевать, мамки пир горой закатили! Зрелище подготовки к пиршеству было отвратным, Максим постарался его не видеть. Но как ты не учуешь запахи? Разделанное мясо варили в больших котлах, запекали, разложив на камни-очаги. Хорошо, хоть не в пещере это делали, а снаружи, на дне лощины. Но ароматы свежеподжареного мяса вскоре заполонили все стойбище, каждый его уголок. Это оказалось настоящей пыткой. Желудок доказывал: «Это вкусно!» – заставлял слюнки пускать. Но мозги не позволяли забыть, кем недавно было мясо, и тошнота накатывала, стоило представить, что ешь это. Чем дальше, тем хуже. Особенно когда мясо превратилось в еду. Вкусную, аппетитно пахнущую. Может, никакой это не каннибализм, гвыхи не люди ведь? Но тогда и коротышки-олли не люди, и урры. Или все-таки люди? Не животные однозначно, разумные существа. Где проходит граница?