Тритоны проигнорировали появление соседей и продолжали бы так делать и дальше, несмотря на то, что разбойники ловили их рыбу и охотились на выпасаемые на мелководьях стада, не брезгуя и пастухами. Однако остров, на котором поселились пришельцы, был Родилищем Города Красоты и Гармонии. Тритоны – двоякодышащие существа, но их яйцам надлежит дозревать в теплом песке, прогреваемом солнцем, новорожденные дети первый месяц жизни должны проводить на суше, чтобы кожа и легкие нормально развивались. Разбойники охотились на малышей, разоряли кладки, убивали женщин, выходивших по ночам на пляж, чтобы отложить яйца. Попытки договориться с пришельцами потерпели крах – те не хотели ни о чем договариваться.
– Они понимают только грубую силу, – жаловался Вайял. – Хотя их гораздо меньше, чем нас, но на суше их оружие эффективнее. Они огородили свое селение каменной стеной, сделали его неприступным. А когда они научились строить летающие лодки, прибрежные воды перешли под их контроль. Они следят за морем и убивают любого, кто поднимется к поверхности. Теперь женщинам надо плыть за десятки миль к родилищам других городов, чтобы сделать кладку. Не все после этого возвращаются обратно. А малыши, родившиеся на чужбине, и подавно! Наш город пустеет с каждым годом. Вы сами заметили, как мало жителей в нем осталось. Мы просим Красоту и Гармонию помочь нам, избавить от разбойников, усердно просим, приносим дары! Но пока-что наши просьбы не услышаны.
Максим мог лишь посочувствовать тритонам. Нечто подобное он уже видел: в Брехе агрессивные пришельцы уничтожают мирных, но слабых туземцев. И помнил свою попытку примерить враждующие стороны. Нет, больше он вмешиваться не станет. У него своих забот по горло! Поэтому он спросил напрямик:
– Скажите, ваши гости куда уходят?
Вайял Макалс так же без обиняков ответил:
– Они уходят в другой мир. Мы никого не торопим, но рано или поздно каждый гость отправляется в поджидающий его мир.
– Они уходят во вращающуюся спираль? – подался к нему юноша. – Похожую на ту, что в гроте, но лазоревую?
– Да, – подтвердил тритон.
– Где она?
– В Хрустальном Храме.
– Здесь, в вашем городе?!
– В нашем Городе Красоты и Гармонии и во всех прочих городах.
У Максима дыхание перехватило от восторга.
– Вы можете показать нам этот храм?
– Вы хотите идти сегодня?
Максим окинул взглядом спутников. Кивнул:
– Да! Это далеко?
– Нет. Храм находится рядом с жилищем гостей.
Идти в самом деле оказалось недалеко – с десяток коротких лестниц, проходных комнат и галерей. В правдивости слов Вайяла о том, что город опустел, Максим убедился воочию. За всю дорогу на глаза попалось едва полдюжины тритонов. Они казались на одно лицо, отличаясь разве что сеткой морщин на коже, да деталями одежды. Горожане держались осторонь, на приветствия не отвечали, провожали гостей долгими взглядами. Мимика у тритонов отсутствовала, понять, что эти взгляды означают, было невозможно. Доброжелательный интерес? Настороженность? Или неприязнь?
– Рядовые сограждане не понимают речь наших гостей, – пояснил Вайял Макалс, когда Огница передернула плечами под особенно пристальным взглядом и буркнула, оглянувшись: «Чего уставился?» – Не обращайте на них внимания. Собственно, мы пришли. Вот наш Храм.
О да, это был Храм! С большой буквы, без всяких скидок. Максим как вошел, так и остановился, раскрыв рот. Таких просторных помещений он в подводном городе еще не видел. Круглое в основании, до противоположной стены – добрый тридцать метров. И, наверное, почти столько же – до куполообразного свода. Но не размеры поражали воображение: свод был прозрачным, точно горный хрусталь. Солнечный свет, проходя сквозь толщу воду над храмом, заполнял его нежным аквамарином, зыбким, волшебным. Свет преломлялся в хрустальном своде, распадался на мириады бликов, отражаясь в слюдяной мозаике на стенах. Свет играл, танцевал, и сотни перламутровых статуй, украшавших храм, казались живыми. В плавных очертаниях статуй угадывались люди, лисоиды, олли, гвыхи, иные существа, не встречавшиеся пока Максиму в бесчисленных мирах Сферы. Изготовленные в полный рост по непонятной технологии, словно отлитые целиком из неведомого материала, они стояли густым хороводом вдоль стены храма. Они были совершенны, хотелось коснуться их безукоризненно гладкой, неуловимо для глаза меняющей цвет поверхности, приобщиться к иллюзорному танцу.