И все они мечтали бомбить Берлин. Это желание росло с каждой служебной поездкой в Ленинград, где летчики видели, что делает вражеская авиация с любимым городом. Надо бомбить Берлин, надо мстить агрессорам за каждую сброшенную на советскую землю бомбу, за каждую пулеметную очередь…Сколько раз советские слышали от ленинградцев усталые упреки: «Что вы, наши славные летчики, не даете отпор нацистам, позволяете им творить такое на нашей земле!»
Разве объяснишь согражданам, что они – бомбардировщики, что они свой долг перед страной выполняют сполна? Не объяснишь. И себе не объяснишь, и себя не успокоишь: летаю, мол, бомблю немцев, свое дело делаю честно. Нет. Не все делаю. Надо бомбить Берлин.
Ленинградцы и все советские люди были правы. Они создали за 20 лет после Гражданской войны могучее государство, они не щадили себя на стройках. заводах, в полях, в конструкторских бюро… Это действительно был тяжкий труд всех граждан. И вдруг их безнаказанно расстреливают с малой высоты немецкие летчики, на города и села летят бомбы, крушат все, что с любовью и великой самоотдачей построили они, труженики. Они имели право честно говорить обидные для летчиков слова.
Летчики не обижались – они хотели бомбить Берлин.
С. Ф. Жаворонков удивился, узнав, что в полку ждали этого приказа, готовились к нему, составив маршруты полета и отметив аэродром на острове Сааремаа, с которого можно взлетать. Полеты на Берлин были сложны именно с технической стороны, потому что самолеты «Ил-4»могли долететь до Берлина и обратно только с этого острова, самой ближней к столице Германии территории СССР. Причем с грузом до 1000 килограммов.
Уточнив детали операции, С. Ф. Жаворонков спросил:
– Сколько экипажей готовы выполнить это задание?
– Мы готовили 35 экипажей, – ответил командир полка, предъявляя командующему список, в начале которого стояли фамилии экипажа полковника Преображенского, комиссара Оганезова и штурмана капитана Хохлова.
С. Ф. Жаворонков хотел что-то сказать, но командир полка опередил его:
– Я считаю, что командир и комиссар обязаны возглавить операцию.
– Пожалуй, вы правы, – согласился командующий авиацией ВМФ. – Подготовьте 27 самых сильных экипажей…
И началась работа! Трое суток летчики, штурманы, инженеры и техники готовились к перелету на аэродром Кагул, построенный на острове Сааремаа перед войной для истребителей. Туда уже отправились отделение авиатехнического обеспечения, тральщики с авиабомбами, машины с авиационным топливом и продуктами, а также истребители поддержки. И после этого прилетели на аэродром бомбардировщики во главе с полковником Преображенским.
Опытные летчики, посадив боевые машины, осмотрели место дислокации. Взлетно-посадочная полоса «в обрез»: 1300 метров. Для истребителей вполне сносно, даже с запасом. Для «Ил-4» с тысячекилограммовым грузом длина ВПП на пределе. И сам аэродром зажат домами на западе, густым сосновым бором на востоке, хуторами на юге и севере.
Первые сутки личный состав авиагруппы провел в напряженной работе, строя рулежные дорожки, ведущие к хозяйственным постройкам за хуторами. Здесь, в замаскированных укрытиях, ставили бомбардировщики. Закончив с этим делом, командир полка взлетел на своем самолете в воздух, сделал несколько кругов над Кагулом: хорошо замаскировали самолеты, с воздуха их не увидит даже опытный летчик.
Закончив работу, командир полка созвал летный состав на собрание. С. Ф. Жаворонков, командир оперативной авиационной группы, рассказал о политическом и военном значении операции. Летчики слушали его с волнением. Штурман капитан Петр Ильич Хохлов доложил о маршруте полета: сначала до берега Балтийского моря, оттуда до Штеттина, а уж оттуда на Берлин. Обратный маршрут был несколько иным: от Берлина до Кольберга, оттуда над морем до Сааремаа. Всего 1760 километров, из них над морем – 1400 километров, причем на предельной для «Ил-4» высоте в 7000–7400 метров. Продолжительность полета приблизительно семь часов. Маршрут рассчитан до минуты: расстояние для «Ил-4» критическое, другими аэродромами пользоваться практически невозможно. Улетел, долетел, сбросил бомбы на Берлин, повернул обратно… а вдруг за эти семь часов на Сааремаа опустится туман, вдруг немцы разбомбят взлетно-посадочную полосу, вдруг что-то еще помешает приземлиться на Кагуле! Тогда решай сам, летчик, в бензобаке горючего всего на 15–20 минут полета.