Отощавшие чародеи опустошили, словно саранча, окрестные сады и огороды. Двое суток без передышки они ели все, что можно было съесть. На третьи сутки, насытившись, они попрятались в укромные места и заснули.
Именно в это время Сид грохнулся в стог, где похрапывал Тараканыч. Спросонья Тараканыч решил, что на него напали добрые волшебники, и начал истошно кричать. Сид испугался не меньше.
Они заметались внутри стога, шлепнулись на землю и, чихая, уставились друг на друга.
— Ты за добрых или за злых? — подозрительно спросил Тараканыч.
Сид решил, что перед ним сумасшедший.
— Я не сумасшедший! — вдруг сказал Тараканыч. — А ты кто такой?
Толстяк рассказал ему о полете на шаре, нападении орла и о вынужденном прыжке. Волшебник долго смеялся дребезжащим смехом, затем посерьезнел:
— А теперь выкладывай, дорогой мон шер, правду!
В этот момент рядом с ними совершил посадку «Искатель». Пораженный Тараканыч молча рассматривал шар. Редькин вылез из кабины и бросился к Сиду. Он не верил глазам: Сид, живой и невредимый, беседовал с каким-то низкорослым человеком, одетым в джинсы, майку и фуражку с маленьким козырьком. На плече у человека синела татуировка: «Нет счастья в жизни, и не надо». Коля поздоровался. Тараканыч не ответил. Он угрюмо разглядывал «Искатель».
— Вы не посоветуете, где тут можно починить шар? — вежливо спросил Редькин.
«Хорошая штука, — размышлял чародей, — полезный пузырь... Если этот шар к рукам прибрать, припасы по воздуху доставлять будем. Тогда добрякам конец...».
— А чего тут советовать, — он усмехнулся, — я и есть главный мастер по ремонту.
Воздухоплаватели удивленно переглянулись. Вместе с мастером они подошли к «Искателю». Тараканыч пощупал оболочку, заглянул в дыры, принюхался и приступил к ремонту. Он разжег костер, затем разрисовал лицо золой, надел на голову фуражку козырьком к затылку и начал бешеную пляску вокруг огня. Волшебник подпрыгивал, издавал душераздирающие вопли, катался по земле и кусал траву. Языки пламени извивались над ним, разгоняя вечерние сумерки. Ошеломленные воздухоплаватели следили за чародеем, раскрыв рты.
Наконец мастер начал затихать. Он бессильно лежал на земле, бормоча какие-то слова:
— Шампер, бампер, тургар, кило картошки, заштопать носки, дважды два четыре, постирать рубашку, какие финики, глуп, карамба, глуп...
Раздалось посвистывание — Тараканыч спал. Путешественники почтительно ждали его пробуждения. Минут через двадцать запахло паленым, чародей вскрикнул и проснулся. Он лежал так, близко к костру, что начали тлеть его брюки. Общими усилиями удалось спасти штанину. Тараканыч важно взглянул на шар и гордо спросил:
— Ну, как моя работа?
— Здорово! — ответил Коля. — Осталось заклеить пробоины...
Кудесник почесал затылок и вздохнул:
— Не мой профиль. Мы, злые волшебники, в основном по разрушительной части...
Услышав слово «волшебники», Редькин вздрогнул:
— Так это и есть остров Нука-Нука? — спросил он, стараясь скрыть волнение.
— Нука, — важно подтвердил Тараканыч, — Нука. Через дефис.
— Школу мапуятам вы обещали?
Чародей поморщился:
— Мы, пацан, вообще ничего никому не обещаем. Ты про школу лучше у Клавки спроси.
— У какой Клавки? — опешил Редькин.
— А вон едет. Хиппи проклятое! — Тараканыч сплюнул. — Он у нас добрый...
Обернувшись, Коля увидел долговязого человека в желтых вельветовых брюках, в голубом жилете, надетом на голое тело. Светлые волосы достигали плеч. Человек не спеша ехал на велосипеде, почти касаясь земли журавлиными ногами. Длинные усы его, закрученные штопором, цеплялись за листву деревьев. По усам разгуливали маленькие пестрые птички. Больше всего поразил Редькина велосипед, имевший пять механических рук. Руки приводились в движение вращением педалей и были заняты странными делами. Одна рука подносила ко рту волшебника огромную грушу, которую он с хлюпанием кусал; вторая вытирала платком сок, стекавший по подбородку; третья — отгоняла от него мух, а последние две руки стучали на пишущей машинке, установленной на багажнике велосипеда.
Коля, очарованный необычным изобретением, побежал за волшебником. Велосипедист продолжал путь не оборачиваясь.
Звонко стучали клавиши пишущей машинки. На белом листе было напечатано:
«...В связи с чем прошу оградить меня, моих коллег от. подлости и хамства Тараканыча и его клики. В противном случае буду вынужден обратиться...».
Коля побежал быстрей и, поравнявшись с чародеем, выпалил: