Ничуть не сомневаясь в тонкости Колиной нервной системы, отметим, что он никогда не испытывал беспричинного волнения, и уж если плохо спал, то имел на это основание.
На рассвете воздухоплавателей разбудил тревожный возглас:
— Хватит спать, герои! Плохие новости!
На подоконнике сидел Леро. Он был взъерошен и зол.
Коля бросился к другу.
— Шар похищен, — сообщил попугай, чуть не падая от усталости, — Генриета погибла. Я расскажу по порядку, но сначала — пить.
Передохнув, он поведал товарищам о драме, разыгравшейся в Лимонадвиле.
Воздухоплаватели почтили молчанием память отважной Генриеты.
— Ты запомнил лицо похитителя? — спросил Редькин.
— Он был в маске, — сказал Леро. — Я часто заглядывал в иллюминатор, но он был в маске и все время пытался освободить ногу от капкана. Он стонал от боли, а потом не выдержал и посадил «Искатель» в Терракотовых горах. Мы приземлились в Долине Вольных Духов, и я полетел за вами. Нельзя терять ни минуты.
Леро умолк.
— Все ясно! — сказал Сид. — Придется отложить рейс «Калабрии» и заняться поисками шара.
— Ни в коем случае! — твердо произнес Редькин. — Корабль покинет Скандальон точно по расписанию, пока о нем не узнали наши противники. Я и Леро займемся «Искателем», а ты, Сид, доставишь груз на остров. Строительство должно начаться как можно быстрей.
Через час они были в порту. «Калабрия», готовая к отплытию, ждала воздухоплавателей. Пришло время прощаться. В глазах Сида стояли слезы. Он очень привязался к этому рыжему мальчику, который всегда знал, что нужно делать.
— Коля, — сказал Сид, — мне будет плохо без вас. Очень плохо...
Редькин не думал, что ему будет так грустно расставаться с Джейрано. Странное дело: Сид, трусоватый, хвастливый обжора Сид стал ему дорог. Коля привык к толстяку, относился к нему как взрослый к ребенку. Их вместе носило по свету, и они не задумывались об этом дне. А он пришел. Он стоял теперь между друзьями, этот теплый августовский день, указывая им разные дороги. Коля знал, что они расстаются надолго, а может, и навсегда. Он должен вернуться домой к началу учебного года, а времени оставалось совсем мало. У Редькина запершило в горле, но он взял себя в руки.
— Мы еще встретимся, Сид, — сказал Коля, — обязательно встретимся. Вы приедете ко мне в гости!
— Будь мужчиной, старина, — проговорил Леро и потерся клювом об ухо толстяка. — Ты отвечаешь за груз.
Укротитель вареников обнял друзей и поднялся на корабль. «Калабрия» протяжно загудела и начала медленно отходить от причала. Два буксира, отчаянно пыхтя, разворачивали огромный корабль, выводя его из бухты.
«Калабрия», набирая скорость, уходила все дальше в море, но еще долго видел Редькин машущую рукой фигурку на верхней палубе.
Глава двадцатая,
в которой Терракотовые горы дрожат
от топота конских копыт
Проводив «Калабрию», Редькин и Леро стали думать, как попасть в Долину Вольных Духов. Долина находилась в самом центре Терракотовых гор, и редко кому удавалось добраться до нее. Большие самолеты не годились, поскольку аэродромов в тех краях не было. Необходим был самолет, способный приземлиться на крохотном пятачке.
На аэродроме спортивного клуба «Скандальные орлы», куда пришли Коля и Леро, было жарко, пустынно и тихо. Маленькие разноцветные самолетики замерли на траве, словно сонные жуки. Людей не было видно. На поле аэродрома паслись коровы. Побродив с полчаса и никого не встретив, наши герои загрустили: время шло, а они бездействовали.
В этот момент друзья услышали храп. Коля пошел на звуки и увидел самолет без колес, стоящий на кирпичных столбиках. Из-под самолета торчали бурые пятки. Храп то стелился над землей низкими глухими раскатами, от которых вибрировали травинки, то возносился к небесам тонким птичьим пересвистом. Попытки разбудить человека ни к чему не привели. Редькин, не выдержав, даже пощекотал пятки, но храп от этого не прекратился, а только приобрел новые оттенки. Тогда Леро откашлялся и закричал:
— Пожар! Выносите мебель! Ужас! Горим!
Леро еще не кончил кричать, как спящий медленно приподнялся и сел, не открывая глаз. Он был в одних брюках. Небольшой яйцевидный животик свешивался над ремнем. Из жиденьких спутанных волос торчало сено.
— Все сгорело? — спросил человек, продолжая дремать.