Коля с досадой оглянулся вокруг, ища выход из трудного положения. Но вокруг было небо, а внизу — земля.
— Что ты предлагаешь? — спросил он у друга.
— Лететь! — ответил Леро. — Какая разница, где свернуть шею при посадке: здесь или в Терракотовых горах. По крайней мере у нас еще будет время подумать.
Леро был прав. Коля наклонился к Оскару и сказал:
— Будем лететь до победного конца! Только нужно подняться повыше. Попробуйте потянуть ручку на себя.
Стульчик потянул ручку, но сделал это слишком резко, и самолет встал почти вертикально. Оскар взвыл и рванул ручку от себя так, что машина круто нырнула вниз. Попрыгав, самолет все же достиг облаков, и вскоре измученный Оскар, проклявший свою жадность, немного приспособился к норовистой технике. Под ними проплывали Терракотовые горы. До самого горизонта, словно плечи исполинов, торчали обожженные вершины.
Наконец они достигли Долины Вольных Духов и увидели внизу голубую ленту реки. Предстояло самое трудное — посадка. Неровные, заросшие берега могли поставить в тупик даже опытных летчиков.
Сторож совершенно ошалел от страха и попытался выпрыгнуть из кабины, но был вовремя схвачен за рукав Редькиным.
— Это конец, — бормотал Оскар, — пустите меня, пустите...
Коля взял управление самолетом в свои руки. Собственно говоря, у них оставался лишь один выход — попробовать сесть на воду.
Оскар жарко дышал ему в затылок, с ужасом глядя на надвигавшуюся землю. В душе он давно считал себя погибшим и теперь смотрел, как это будет происходить на самом деле.
Самолет долго несся над рекой, почти касаясь колесами ее поверхности. Наконец, потеряв скорость, он шлепнулся в воду, и его понесло по течению.
Коля вытер рукой пот со лба.
— Мы живы? — спросил Стульчик, не открывая глаз. — Только правду!
— Пока живы, — ответил Редькин, — но надо как-то выбираться на берег. Нас может ударить о камни.
Быстрый поток нес самолет, как щепку. Попытки вылезти в воду окончились неудачей. Русло начало суживаться. Река с ревом устремлялась в узкий проход. Посреди прохода возвышался огромный валун.
— Мы пропали, — сообщил сторож и опять закрыл глаза.
Он был недалек от истины. Коля уже мог различить морщины на лбу валуна, как вдруг самолет замер, попятился назад и медленно пополз хвостом к берегу. Редькин оглянулся. На хвост была наброшена петля. На берегу стоял человек и тащил канат.
Это был высокий, плечистый индеец с длинными черными волосами, перехваченными ремешком.
Самолет наконец застыл на берегу, и спасенный экипаж ступил на траву. Индеец с непроницаемым лицом следил за странными пришельцами, которые спешили к нему, выкрикивая слова благодарности.
— Николай Редькин, — представился Коля и на всякий случай ударил себя в грудь.
— Чингачгук, — произнес индеец.
— Тот самый? — изумился Редькин. — Большой Змей?
— Правнук того самого, — уточнил индеец, — Чингачгук Четвертый.
Коля с нескрываемым восхищением смотрел на Чингачгука Четвертого, как две капли воды похожего на Чингачгука Первого, чей образ до сих пор гуляет по киноэкранам. Редькин даже хотел попросить автограф, но подумал, что начинать беседу с автографа не очень вежливо.
В это время подошел запыхавшийся Стульчик.
— Эх, парень! — заорал он. — Золото ты мое, на таких, как ты, земля держится, дай я тебя поцелую.
Раскрыв руки для объятий, он потянулся к индейцу, но тот мягко, но решительно отстранил Стульчика.
— Извини, бледнолицый брат, — твердо сказал Чингачгук, — у нас не принято целовать мужчин.
Он вынул из кармана кисет, трубку, украшенную перьями, набил ее табаком, разжег и протянул гостям. К курению Редькин относился отрицательно, но отказаться от трубки мира было бы просто неприлично. Все трое уселись на траву и, пустив по кругу трубку, степенно задымили. Стульчик нетактично пускал колечки и считал их с радостным удивлением.
Разговор, как принято, начался издалека.
— Я много читал о вашем прадеде, — с уважением произнес Коля. — Замечательный был человек.
— Да, — чуть кивнул Чингачгук Четвертый, — прадед у меня был что надо.
Они помолчали.
— Погода нынче никуда не годится, — внес сторож свою лепту в беседу, — то одно, то другое. Черт те что!
— Да, — согласился индеец, — неустойчивая погода.
Они опять помолчали. Трубка была выкурена, формальности соблюдены, пора было переходить к делу.
— Чингачгук, — сказал Коля, — где-то здесь приземлился человек с шаром.