Бурштейн повернулся к Бену, который все это время не сводил с него глаз, наблюдая за полицейским, как ястреб за своей жертвой.
- Так почему же ваша жена так поздно оказалась в коридоре подвала?
- Она хотела заложить белье в стиральную машину, чтобы вернуться за ним уже утром. Впрочем, она часто так поступает. Как и многие другие жильцы нашего дома. В этом нет ничего странного, уверяю вас.
Бурштейн недоуменно вскинул брови.
- А разве я сказал, что это странно? Мистер Бэрдет, я не считаю, что ваша жена имеет непосредственное отношение к убийству. Мне бы такое даже в голову не пришло.
Бен понимающе кивнул.
Бурштейн улыбнулся и снова обратил свое внимание на привратника.
- Мистер Бирок, а скажите, имеются ли в этом доме жильцы, которые вызывают у вас подозрение? Ну, может быть, некоторые иногда совершают нечто такое, что выходит за рамки нормального поведения...
Бирок глубоко задумался и вздохнул.
- Нет. Я не могу назвать никого, кто вызывал бы желание сразу показать на него пальцем. Хотя, знаете, в любом большом здании, вроде нашего, всегда есть сумасшедшие... Например, мистер Крэм с четвертого этажа имеет привычку часами разговаривать со своим английским бульдогом. А у миссис Шварц с седьмого просто отвратительный характер...
Но его тут же прервал Сорренсон:
- Я живу в этом доме с тех пор, как его выстроили, и знаю все обо всех, кто здесь жил и живет сейчас. И я могу с уверенностью сказать, что искать тут убийцу не имеет смысла. Бен, вы со мной согласны?
Тот утвердительно кивнул головой.
- Так что, кто бы это ни сделал, он непременно человек со стороны, добавил Бен.
- Позвольте мне самому делать выводы, мистер Бэрдет, - довольно резко заметил Бурштейн, - чтобы никто из вас не оказался вдруг в неприятном положении, - Послушайте, инспектор, мне не нравится тон вашего разговора, внезапно заявил Дженкинс. - Уже вполне очевидно, что никто из нас не имеет отношения к этому делу. А вы ведете себя так, будто мы и есть ваши главные подозреваемые...
- Прошу прощения, но я с вами не согласен, - учтиво улыбнулся ему Бурштейн. - Видите ли, в силу специфики моей работы с этого момента каждый из вас, к сожалению, находится под подозрением. Это, я надеюсь, понятно?
Ему никто не ответил.
- Есть тут одна вещь... - вдруг неуверенно произнес Бен.
- Какая же? - мгновенно отреагировал полицейский.
- Ну... Я, правда, не знаю, как это может вам помочь... И все же...
- Ну, говорите же! - не отставал от него инспектор. И тогда Бен шагнул вперед.
- Дело вот в чем... В нашем доме живет одна монахиня - здесь, в соседней квартире. Правда, ничего особенного в ней, наверное, нет, как, впрочем, и во всех остальных жильцах дома. Но есть одно странное обстоятельство. Вчера вечером мы с друзьями собирались в квартире мистера Сорренсона, и внезапно эта старуха стала главной темой нашего разговора. Хотя лично с ней никто из нас не знаком, а просто каждый слышал какие-то сплетни, слухи, и все... Но я еще раз хочу повторить, что не знаю, каким образом она может быть замешана в этом деле... Мне говорили, что она полностью парализована, глуха, нема и слепа.
Лицо Бурштейна по-прежнему оставалось непроницаемым, но Бен сразу почувствовал, что его монолог задел полицейского, и теперь тот о чем-то напряженно раздумывает. Словно он уже знал об этой монахине или тоже кое-что слышал. А может быть, он заметил ее еще с другой стороны улицы, когда приехал сюда. Она ведь всегда сидит у окна своей комнаты на десятом этаже... Но, так или иначе, слова Бена тронули его, а может, и подсказали что-то ценное или навели на важную мысль.
- А как зовут монахиню? - как бы между прочим осведомился инспектор.
- Не знаю, - пожал плечами Бен. - Хотя этого, наверное, и никто не знает...
Бурштейн медленно зашагал по комнате, потом снова подошел к окну и выглянул в ночь. На город опускался туман. "Неужели это простое совпадение?" в который раз спрашивал он себя. А потом изо всех сил напряг память, пытаясь восстановить в ней события, со времени которых прошло уже столько лет, что отчеты о них в полицейских архивах покрылись дюймовым слоем пыли. Там еще вроде была замешана какая-то девушка... И старый слепой священник. Вспомнилась запутанная цепь убийств. Но тогда осталось множество вопросов, на которые так и не удалось найти ответа. И все это чуть не привело его предшественника и тогдашнего начальника Томаса Гатца в психиатрическую больницу. Постепенно он начал припоминать все более подробно. Теперь следовало выяснить адрес того дома, где все случилось. Где-то в районе 80-х улиц в Западной части города. Значит, это совсем недалеко от того места, где он находится сейчас... Инспектора все сильнее разбирало любопытство. Решено: утром он первым делом затребует все архивные материалы о том следствии и проверит адрес. И тогда все встанет на свои места. Может быть.
Бурштейн отвернулся от окна и заметил, что все присутствующие пристально смотрят на него.
- Вы не знаете, кто владелец этого дома? - поинтересовался он.
- Управление нью-йоркской епархии римско-католической церкви, - отчеканил Дженкинс. Инспектор обратился к Бену:
- Скажите, а сейчас монахиня тоже там? - Он указал пальцем на стену, за которой находилась квартира 10-С.
- Да, - кивнул Бен. - Впрочем, она всегда там. Когда вы выйдете на улицу, не забудьте посмотреть на ее окно. Правда, сейчас ночь, и вы мало что разглядите, но очертания ее фигуры легко различимы даже в темноте. Если нет, попробуйте зайти завтра.
- Утром мне хотелось бы переговорить с доктором вашей жены, - после долгой паузы сообщил инспектор. - Надо выяснить, когда я смогу допросить ее. И еще одно: никто из вас, господа, впредь не должен покидать города, не уведомив предварительно меня или сержанта Уосо. Это понятно?
Все согласно кивнули.
- Тогда у меня все, - с мрачным видом произнес Бурштейн.
Вместе с Уосо они вышли в коридор и остановились перед соседней дверью с латунной табличкой "10-С". Инспектор прислушался. Тишина. Он легонько постучал в дверь. Ответа не последовало.
- Я думаю, вы не отнеслись слишком серьезно ко всей этой белиберде? устало усмехнулся сержант.
Бурштейн подошел к лифту и нажал кнопку вызова.
- Вот что, Уосо. Я хочу, чтобы завтра ты нашел для меня в архиве одно дело примерно пятнадцатилетней давности. Речь идет о серии убийств. Дело расследовал инспектор Гатц. Поищи его в алфавитном каталоге по именам:
Элисон Паркер, Майкл Фармер, Джозеф Бреннер. Скорее всего материал зарегистрирован на одну из этих фамилий. Когда найдешь - ознакомься с ним сам. А потом уже скажешь мне, что ты думаешь о старой парализованной монахине. Договорились?
Подъехал лифт.
- Хорошо, - коротко кивнул Уосо, заходя в кабину.
- А еще постарайся придумать какой-нибудь веский предлог для ордера.
- Для какого ордера? - не понял Уосо. Все еще стоя в коридоре, Бурштейн оглянулся и обвел взглядом холл десятого этажа.
- Мне необходимо побывать в квартире монахини. Он зашел в лифт, двери закрылись, и начался плавный спуск.
***
Aыхание Фэй было медленным и тяжелым. Пожалуй, даже чересчур медленным. Но, значит, она спит спокойно, и никакие кошмары ее не мучают. Наконец-то на щеках жены обозначился легкий румянец.
Бен склонился над ней и нежно поцеловал ее в щеку. Лекарство действовало, как и обещал доктор. Теперь Бену лишь оставалось надеяться, что и он сможет так же безмятежно заснуть.
Маленький Джои спал спокойно, проснувшись за все это время лишь однажды, когда в комнате поднялся шум, да и то ненадолго: похлопав глазенками, он тут же заснул опять.
Бен снял брюки, подержал их в руках с сильным желанием зашвырнуть куда подальше, но потом передумал и аккуратно повесил на спинку стула. Надо, чтобы "Фэй утром проснулась в хорошем настроении, и ее ничего не расстраивало. В том числе вид его одежды, разбросанной по всей квартире где ни попадя. Теперь ее нельзя беспокоить даже по мелочам, а, наоборот, надо удвоить свое внимание и заботу и быть предупредительным как никогда.